Мы стали разговаривать. Я ещё не отошёл от впечатлений от чтения Евангелия, и я начал с религиозной темы. Говорили о привязанностях, о свободе. Он сказал, что трудится в нефтедобывающей промышленности, работает вахтами, работа тяжёлая, но денежная. Едет он в Туапсе, в санаторий. Работа тяжёлая, и годы такие, что надо уже за здоровьем следить. Но скоро у него пенсия, и он хочет строить дом, чтобы там и сад, и огород, и курочки, и собака, и чтобы внуки приезжали на лето… Копит на дом деньги. Даже жену не взял на отдых из экономии.
Я истолковал его мечту о доме, как стремление найти новую привязанность в жизни: первая – работа, а потом – стройка, дом.
– Человек всегда ищет чем себя связать, – сказал я. – Он не хочет быть свободным.
Андрей вроде бы согласился со мной, но всё равно отстаивал своё право на комфортную жизнь.
– Люди ищут чего-то, да так и умирают на своих грядках, – вспомнил я недавнюю проповедь отца Виктора в читинском Свято-Лукинском храме.
После станции Котельниково мне стало ещё хуже. Мой новый попутчик купил копчёную рыбину и целый пакет жареных котлет из икры. И вот теперь они лежат на моём (теперь уже и не только моем) столике и сводят меня с ума. Если я всю дорогу не ощущал чувства голода, то теперь, даже съев порцию лапши, в животе у меня заурчало…
– Съешь хоть котлетку, это можно, – говорит простодушный Андрей.
Объясняю, давясь слюной, что мне и рыбу нельзя. А сам думаю, для чего мне это испытание? Ехал себе в полном душевном спокойствии, за пять суток слова никому не сказал, весь погружён в себя, в чтение, и тут – на тебе! Соседушку.
После икорных котлеток Андрей сладко уснул. А мне и не до сна уже. Чаю что ли попить с сахаром?
13 апреля, 2019
И вот я снова в храме Серафима Саровского. Теперь я привит от коронавируса, и можно какое-то время жить свободно.
Здесь всё как обычно: многолюдно, шумно во дворе, пахнет свежей выпечкой, зелень и цветы. Отец дьякон немного похудел, а у отца Димитрия новая причёска а-ля Емельян Пугачёв, а в чёрной бороде появились две седоватые пряди. У молодого отца Виталия (могу ошибаться в имени) отросла небольшая клинышком рыжая бородка. Настоятеля отца Александра не видно, он ещё не здоров, но, говорят, дела уже пошли на поправку, нужна реабилитация… Прихожане (особенно те, кого я всегда выделял) всё такие же, но почему-то все очень серьёзные, озабоченные какие-то… Никакой радости в глазах. Я вспомнил Читу, и слова священника (ныне он митрополит) Димитрия (Елисеева) после окончания Рождественского поста: «Ну что вы такие печальные? Всё! Пост кончился! Можно уже доставать колбасу из-под подушки! Ну, улыбнитесь же!»