– Мертвяки, – не слушая, как завороженный произнес Данька.
Расслышав дьявольский смешок в голосе друга, Микки заорал:
– Брось!
– Да пошел ты!
Данька сделал пару шагов вперед. Микки набросился на него, повалил на живот, перехватил запястье и выбил пистолет, который, отскочив вправо, металлически звякнул. Выстрел, прозвучав как сухой щелчок, увяз в тумане.
Данька пытался подняться. Микки не давал ему пошевелиться. Сильный удар в левый бок и Микки задохнулся. Перед глазами заплясало черное месиво. Мерзкий вкус прилип к небу. Данька завозился активнее. Боль резанула правый висок, и Микки отбросило на спину. Затем – провал в небытие, и словно тупые ножи врезались в спину. Он очнулся и увидел над собой испуганное лицо Палыча.
– Вы совсем! Отмороженные! Придурки! – выплюнул Микки, приправив фразу матом.
– Да все как-то быстро случилось, – начал оправдываться Палыч. – Пока мы следили за тенями, смотрим, ты с Данькой схлестнулся.
– Где Данька?!
– В тумане пропал.
Микки вскочил и огляделся по сторонам: ни теней, ни Даньки.
– Данька! – заорал Микки, пересыпая свой крик ругательствами.
– Стойте! – окликнул мусорщик дозорных. – Больше ни шагу от вездехода. Если ваш знакомый ушел в туман, то с концами. Теперь его никто не найдет. Говорю точно. Пропал человек.
– Как? – удивился Микки. – Разве люди уже исчезали на свалке? Я считал, что…
– Можешь поглубже засунуть свои предположения! Люди всегда пропадали здесь. Это не единственный случай.
– Но почему я ничего не знаю об этом?
– Потому что есть распоряжение.
– Чье распоряжение?
Начальник мусорщиков злобно посмотрел на Микки и процедил сквозь зубы:
– Чье, чье. Наставника. Быстро в кабину. Мусор уже выгрузили. Мы возвращаемся.
– Я не слышал о нем. Кто он, Наставник? – спросил Микки.
– Будешь много знать, долго не проживешь, – начальник запрыгнул в кабину.
Дозорные последовали за ним. Взревел двигатель. Мусорщик больше не произнес ни слова.
Потом, когда вернулись в гаражи, он отвел душу на «присоседившихся». Это был не трехэтажный мат, это были многоэтажки нецензурных выражений. Такое Микки услышал впервые. Палыч растерянно молчал, совершенно позабыв о должностном артикуле.
Именно в этот момент Микки почувствовал, что пресс раздавил его, и все, что случилось на свалке, оказалось таким нереальным и далеким. Он не мог понять эти чувства. Беспокоила ли сейчас его совесть? Виноват ли он в исчезновении Даньки? Микки не знал. Он был словно в угаре, ничего не соображал. Ватная тишина накрыла мысли, сознание будто задохнулось, и где-то у горизонта замаячил Наставник подобный таинственному существу.