Я знаю, что большую ценность представляло находившееся в Михайловском собрание картин, сказала Фигнер.
Да, здесь были работы Айвазовского, Максимова, Богданова-Бельского и многих известных художников. Украшали русские неброские пейзажи, портреты крестьян. Была здесь и картина сына Павла Сергеевича -"Девочка-няня", написанная по местным мотивам.
Серьезное внимание уделяли владельцы Михайловского и естественным наукам. Как пишет Сергей Дмитриевич Шереметев, с 1895 года основался естественно-исторический музей трудами хозяйки дома. В музее была представлена местная флора и фауна, минералоги-коллекция, археологические находки. Анной Павловной была основана научная библиотека, издавались труды с описанием собранных коллекций.
В работе музея принимали участие видные ученые: Д.Н. Кайгородов, Ф.В. Бухгольц, Н,А. Мосолов, В.В. Гриневецкий, Л.И, Курсанов и другие. С их помощью в Михайловском был создан ботанический сад.
Вера Николаевнв Фигнер остановилась и молча смотрела на пробегающие воды Пахры. Солнце уже заходило и вода казалась неестественно красной. Она пристально взглянула на Морозова и тихо сказала:
А мы свою молодость отдали борьбе против таких людей как Шереметев. Разве это справедливо, Николай Александрович? Ты не сожалеешь об этом. Сейчас мне кажется, что мы были не правы. Ты не согласен? – обратилась она к Морозову и тут же спохватилась, вспомнив, что ему неприятны эти разговоры.
В чем-то мы были правы, в чем-то нет. Это сложный вопрос, Вера. Нет, дорогая, я не сожалею о тех годах. Это были годы нашей молодости. А ты помнишь нашу “Народную волю”?
О чем ты говоришь, Коля. Разве такое забывают.
Мы хотели освободить Россию. Помнишь, Маркс писал, что Народная воля вела сказочную борьбу с правительством, которая требовала огромной энергии и исключительных человеческих качеств, – процетировал на память Морозов.
Наши товарищи действительно были такими, задумчиво сказала Фигнер, они были бесстрашными и благородными, решительными, талантливыми и самоотверженными. Вспомни, Николай Александрович, полное гордости и достоинства поведение Андрея Желябова на суде, а революционное завещание Игнатия Гриневицкого.
А идея летательного аппарата, предложенная Николаем Кибальчичем за несколько дней до казни, добавил Морозов. Помню, Вера, помню и не сломленное в казематах Шлиссельбурга великое мужество Веры Фигнер.