А вот это он зря. Батя еще по малолетству выучил меня, можно сказать на уровень рефлекса ввел, не задумываясь вырубать оппонента схватившегося за нож.
Хрясь!
Левая рука, правая была занята пакетом, словно поршень врезалась Сане в лицо. От удара его развернуло на месте, и он кулем осел на грязный асфальт арки. Удар левой у меня что надо, как никак две двух пудовки выжимаю тринадцать раз, правой конечно посильнее, правой рукой я жму две двухпудовые гири целых пятнадцать раз. А вот стреляю я лучше с левой, это Семеныча благодарить надо, он все заставлял меня лепить с левой. Теория у него такая была – слабую сторону тренировать усиленно, а сильная, мол, сама подтянется.
– Да что за день сегодня такой. – Простонал сиплый, делая шаг назад и суя руку в карман пуховика, но не так как Саня за ножом, а немного по-другому – словно за стволом лез.
Я шагнул вслед за ним.
Хрясь!
Не мешкая, я отоварил и сиплого. Его ноги подогнулись, и он улегся рядом с напарником.
– Чё, стоим? – Я ухватил девушку за рукав, в отличие от Сани у меня это получилось. Она вяло и как-то сонно хлопала ресницами глядя на побоище устроенное мною. – Руки в ноги и ходу, ходу.
Крепко держа за рукав, я потянул ее за собой.
– Давай, родная, быстрей. Чего стоим, кого ждем?
Она не вырывалась, но особо не торопилась, так что всю дорогу мне пришлось практически тащить ее за собой.
Уже у самого дома, девушка поинтересовалась:
– Куда ты меня ведешь?
– К себе?
– Зачем?
– Обсохнешь, отогреешься, а после я провожу тебя до остановки. Не волнуйся, моя подруга не будет против.
– Да? Хорошо. – Выглядела девушка заторможенной, но явно не наркоманка – зрачки нормального размера и отсутствовала характерная одутловатость кистей, выдающая нарика со стажем.
Она была словно отрешена от мира и погружена куда-то вглубь себя. Может начинающая? Плевать. Красть у нас нечего, да и не будет нас завтра здесь – съезжаем.
– Заходи, все пучком будет. – Я втолкнул ее в тепло квартиры.
В помещение была жарко, и даже очень, теплолюбивая Таша, как обычно, включила обогреватель на полную мощность, и тот, не жалея масла, прожаривал воздух в квартире. Я моментально взмок, и, поспешив сбросить куртку, начал помогать раздеваться девушке. Под коротким пуховиком у гостьи оказались тонкая маечка с депрессивным принтом, и какой-то куцый, затейливо повязанный шарфик. Я повесил пуховик на вешалку и крикнул: