Сергей никогда не был болельщиком, соревнования его не интересовали. Он не стал следить за поединком, а повернулся к Лене. Она из коридора почти ничего из происшедшего не видела. На ее лице застыл испуг.
– Я ухожу. Запри дверь, никого не пускай. Вызови милицию.
Сергей захлопнул за собой дверь. Те двое все еще барахтались на площадке. Из подъезда путь заказан. Сергей побежал вверх по лестнице, загадав только одно желание, чтобы на чердачном люке не было замка. После того, как он толкнул Кудрявого, опять заныло плечо.
Ему повезло, крышка люка была прикручена проволокой. Сергей быстро ее раскрутил, забрался в люк. Тихонько опустил крышку на место и на ощупь нашел петли запора. Они оказались такими же, как и внутренние. Сергей дважды продел проволоку и, как смог, закрутил. Больная рука плохо слушалась. Несколько секунд он отдыхал с закрытыми глазами. Потом поднялся с колен и пошел по чердаку. Глаза привыкли и было уже не так темно. Под ногами хрустел шлак. Перешагивая через поперечные балки, Сергей дошел до последнего люка и дернул крышку. Она неожиданно легко подалась. Сергей спустился в люк, закрыл за собой крышку. Спрыгнул на площадку, задрал куртку, выдернул из брюк ремень. Снова влез на лестницу и связал им петли люка. Сергей понимал, что драка на площадке скоро закончится, и его опять начнут искать.
Внизу он осторожно выглянул из подъезда. Почти напротив двери стояла "Волга". Две стриженные головы на крепких шеях были обращены к подъезду, через который он вошел в дом. Сергей без скрипа прикрыл дверь. Остается только подвал или ход через чердак в другой подъезд. Опять удача. Подвал оказался открыт, и Сергей быстро спустился вниз. Он выбрал на противоположной стороне дома окно без решетки и рванул на себя раму. Она открылась, прочертив шпингалетом дугу на подоконнике. Вторая рама оказалась покрепче. Сергей локтем здоровой руки выбил стекло и пролез в окно.
Похоже, что за этой стороной дома никто не наблюдал. Сергей отряхнул одежду и быстро вышел на "Богданку". Стал голосовать. Через две минуты перед ним остановились синие "Жигули".
– До "Садко". Стольник.
– Садись. Что, колосники горят? Или догнаться надо?
– Давай быстрее. Я тороплюсь.
Водила еще что-то спросил, но Сергею было не до него. Они, наконец, поехали.
Кудрявый приходил за ним. Это ясно. А стриженный? Они, кажется, враги. Что им нужно от меня? Хотят убить свидетеля? Кудрявый мог это сделать раз десять. А стриженный целился в спину Кудрявого, а на меня не обращал внимания. Я ему был нужен или Кудрявый? А те, в "Волге", кого пасли? Или они вообще никакого отношения к делу не имеют? Во всяком случае, домой сейчас идти точно нельзя. Только бы Мамонт, его институтский приятель, оказался на месте. У него две квартиры, пару дней можно прокантоваться.