И снова все бумаги легли в ящик. Мелькнуло название: «Гардезский блок и Социалистический Афганистан».
Как только генерал-майор оказалась вне кабинета, заперев его на ключ, со спины ее окликнули.
–– Ульяна Евгеньевна, прошу вас, подождите! – по коридору приближался человек в кителе и фуражке. – Вирхова, постой!
Быстрым шагом, практически перейдя на бег, к ней подошел офицер. Даже не так – генерал! Здесь обычно не было других чинов. Все же это, отделанное белым камнем и красным бархатом крыло, созданное еще в СССР, было не для лейтенантов и майоров. Здесь обитала рыба куда крупнее. Широкие кабинеты, большие окна. Все, что нужно было для дум об обороне и нападении, о том, как еще накачать армию патриотами и не допустить расхолаживания.
–– Виктор Валерьевич, я не в настроении слушать вас сейчас. – Ульяна ответила холодно. Пошла по коридору, убрав ключи в карман.
–– Даже если я возьму кофе? – генерал взял ее под руку. – Не будь черствой, саудовская принцесса.
–– Громов, иди в задницу. – устало бросила она.
Громов был старым кадром. Низенький, относительно рослой Ульяны. Он создавал ощущение блаженного безбородого дедушки, который вот-вот начнет прочитывать религиозные мантры на распев. Но вот внутри этого безобидного, на первый взгляд, мужичка, как будто того выдернули из деревеньки, где-нибудь под Рязанью, было то, что совсем не устраивало Ульяну. Генерал этот был горделив, самовлюблен и корыстен. И только то, что был он отличником академии ракетных войск и артиллерии спасало его от совсем невежливого отношения со стороны Вирховой. Для нее он был идеологическим и моральным врагом. И именно Громову, по не слишком понятному стечению обстоятельств, несколько лет назад был доверен весь российский ядерный щит.
Поддернув Ульяну за руку, чтобы та повернулась, Виктор встал к ней лицом. Двинулся чуть вперед. Та отвлеклась, хотя уже держала открытой стеклянную дверь, чтобы выйти дальше в холл. Громов смотрел ей точно на шрам на шее, ведь Вирхова была около ста восьмидесяти. Как бы ему не хотелось, посмотреть на ее восточное, загорелое и изувеченное шрамом лицо, удавалось не всегда.
–– И все же, кофе? – спросил он, поглядев на часы. – У нас есть еще пара минут до того момента, как мы начнем опаздывать. Расскажу пару новостей, а то боюсь в твоей конуре и радио то не берет.