Она посмотрела на себя в зеркало встроенного шкафа в бельевой, куда забрела удостовериться, что постельного белья хватит всем гостям. Ничего голливудского отражение не продемонстрировало, хотя Ксения максимально втянула живот и подпустила в очи поволоки. Женщина за шестьдесят с пробивающейся сквозь краску сединой, с довольно усталым лицом, грузноватой фигурой, одетая в хорошо обжитые за пять лет джинсы и футболку от безымянного турецкого раскройщика.
Катерина все стыдила ее затрапезным видом – мол, миллионерши так не ходят, тебе нужен хороший парикмахер, стилист, косметолог… «А также гинеколог, уролог и дерматолог – не говоря уж о стоматологе, – перебивала ее Ксения. – Уймись, Катя, уже от этих миллионов не так много и осталось после покупки дома, пусть хоть какой-то запас будет, нам еще Ваську придется в недалеком будущем образовывать, а овес нынче дорог».
Убедившись, что постельного белья закуплено в расчете на пару взводов нежданных гостей, Ксения поднялась в зал и уже привычно замерла от красоты, которая открылась в огромном, во всю стену окне. Непонятно даже, можно ли это назвать окном: просто стена, обращенная к морю, была стеклянной от пола до потолка, и отсвет закатного солнца, которое яичным желтком растекалось в морской воде, покрывал теплым ковром деревянный пол гостиной. Ксения Петровна не раз уже испытывала искушение лечь на эти теплые доски и лежать там в йоговской позе мертвеца, пока не надоест. А почему, собственно говоря, нельзя уступить этому искушению, какой в этом грех, – подумала Ксения, присела, неловко завалилась на попу, но пока бултыхалась на полу, устраиваясь и растягиваясь, солнце зашло и свет померк.
На следующий день, когда Ксения сидела за компьютером в своей комнате наверху, из распахнутого окна до нее донесся звук мотора, а потом до боли родной голос дочери, который почему-то вызвал в памяти утреннюю линейку в пионерлагере и команды старшей пионервожатой: «Отряд, к поднятию флага лагерной смены, смирно! Флаг поднять!» Катина искусственно-бодрая интонация означало почти безошибочно, что вместе с дочерью приехал внук, с которым Катерина обычно говорила громким командирским голосом, тем более что Васькины уши, как правило, были заткнуты наушниками, и на материнские призывы он отвечал кивками головы в ритме китайского болванчика, не вслушиваясь в суть распоряжений командования.