красный ветер
переключает финальные слайды:
«прости, история»;
«спи, любовь»; «не проходи сквозь меня».
Риторика этой книги – своего рода практика, в которой субъект соотносится со средой7, в том числе информационной. Стихи здесь улавливают возможность касаться ее шума, проблематизируя таким образом свое окружение и одновременно расширяя представления о том, чем и зачем может быть текст.
Это изъятие риторических проб из существующего медиапотока накладывается на сновидческую парадоксальность образов, соединяющих разные фрагменты, состояния и локации. Так, например, широкая география этой книги (оазис Регган, Йоханнесбург, Невада, Намиб, Нарьян-Мар) сначала может напомнить о романтической традиции или отвлеченной фантазии, но экзотизации здесь нет, а мечтательность сталкивается с конкретикой цифр, мест, времени. Поэтический вымысел постепенно оказывается чем-то между документалистикой и парафикцией8. Выдумки смешиваются с фактами, но не для того, чтобы исказить реальность или подвести читатель:ницу к какому-то конкретному выводу, как это делает пропаганда. Просто образы других мест здесь связаны с болью, которую чувствующее существо способно уловить, соприкасаясь с ними любым способом – виртуально или реально. Иногда след, который та или иная трагедия оставляет в нас, невозможно воспринять изолированно, поэтому история в этой книге разрастается умноженным состраданием-эхом – общим и личным одновременно.
Это временнóе и географическое блуждание вступает в запутанные отношения с социальной и политической реальностью. Ни перцепция, ни слова не очищены от контекста, в котором они появляются и исчезают. Думаю, это хорошо усвоено в «Версиях / волнах». Особенность поэтики Екатерины Захаркив – выражение чуткости, когда упоминание о больших процессах в обществе не выглядит обозревательски, но ощущается субъективно и близко. Социальное переживание не становится поводом для далеко идущих выводов и обобщений. Оно пронизано личной поэтической сверхчувствительностью, и поэтому оставляет пространство для опыта кажд:ой читатель:ницы. Я думаю, что это свойство поэзии, ценное всегда, оказывается особенно важным и поддерживающим именно сейчас.