Она сказала, что сможет прийти только после полуночи и запретила встречать, чтобы не разминуться. Но, в конце концов, у нее есть ключ от его дома. Вечер застал Юрия на набережной Мойки.
Как бы невзначай проходя мимо «Англетера», он обратил внимание на трех мужчин в одинаковых серых костюмах не первой свежести. Один из них маячил у входа. Заложив руки за спину, тот делал вид, что любуется панорамой улиц с центром у Мариинского дворца. И хотя выражение лица мужчины хранило равнодушие, глаза цепко ощупывали каждого пешехода на Исаакиевской площади.
Двое других агентов сидели лицом к лестнице. Их напряженные плечи, подбитые ватой пиджака, выдавали шпиков, не имеющих отношения к постояльцам отеля.
«В царской охранке соглядатаев называли топтунами», – вспомнил Юрий.
Немного постояв у табачного ларька на Малой Морской, он вернулся тем же маршрутом, проверяя первое впечатление. Серая троица была на месте, и каким-то шестым чувством Юрий угадал, что они караулят Таню. Он не мог отделаться от нарастающего чувства тревоги и снова прошелся вдоль гостиницы, благо подступающий вечер скрадывал черты лица и делал людей похожими друг на друга.
Порывом ветра с Невы трепало листву деревьев. Тени от колонн Исаакиевского собора длинными языками лизали каменные ступени, сбегавшие к мостовой. От каменных фигур двенадцати апостолов на фронтонах веяло торжеством над вечностью.
Еще раз попасть на глаза гэпэушникам Юрий не рискнул, а обошел здание с другой стороны и вошел во внутренний дворик. Справа у глухой стены стояли мусорные баки, обсиженные кошками, а слева тянулась поленница дров высотой метра на два. Несколько бревен около козел ждали распилки. Из приоткрытой двери кухни ресторана густо пахло жареным мясом и луком.
Спрятавшись за поленницу с дровами, Юрий сунул руку в карман с месячным жалованием. Он взял с собой деньги, не задумываясь зачем, просто так, на всякий случай.
Звон посуды из открытого окна прерывал гомон разговоров и крики официантов. В любую секунду его мог кто-нибудь заметить и вызвать милицию. Юрий задел плечом сучок на большом полене и медленно отступил за прислоненные бревна.
Если вдруг во двор войдет милиционер, это будет означать неизбежный арест до выяснения обстоятельств и возможный расстрел как шпиона. Но он был готов заплатить цену жизни, чтобы предостеречь Таню от опасности. Только бы Господь послал на пути доброго человека. Только бы послал.