Девица, кстати очень симпатичная, вырядилась в короткие белые шорты, малиновую майку, рыбьей чешуёй отблескивающую на солнце, и босоножки на такой гигантской платформе, что казалось, к ногам привязаны два утюга.
– Привет, – сказала девица, долбанув чемоданом по колесу машины.
– Привет.
Тряпка продолжала возить по стеклу, но до бутылки с водой Генка всё-таки дотянулся и обильно оросил присохшую грязь. Дело пошло быстрее. Девица выжидающе молчала, полагая, что хозяин фургона кинется предлагать ей свои услуги.
Стекло наконец заблестело, и Геннадий удовлетворённо нырнул в кабину, не обращая на девицу никакого внимания. Хочет стоять у машины – пусть стоит, место не купленное. Как только рука водителя уверенно легла на руль, а нога надавила на педаль сцепления, девица заявила тоном, каким иные невежи подчас разговаривают с таксистами:
– Мне до Подболотья.
– И что? – Неопределённо пожав плечами, Голубев выкинул палец в направлении леса: – Вам туда. Через десять километров дойдёте до места назначения.
Выговаривая это, Генка кинул косой взгляд на лицо девушки, заметив, как её ресницы дрогнули, а брови сурово сошлись к переносице.
– Как это «дойдёте»?! – Девица с возмущением уставилась на Генку, словно он предложил ей что-то неприличное, и выпалила без всякой связи: – Я же девушка!
– Неужели?
Считая разговор оконченным, Генка повернул ключ зажигания, в душе понимая, что, конечно, как миленький подвезёт настырную фифу. Куда она поковыляет на таких копытах? До Подболотья и в резиновых сапогах не каждый день пройти можно. Но уж очень хотелось осадить заносчивую девицу, считающую себя выше других.
Звук мотора подействовал на приезжую отрезвляюще, и возмущённое выражение на хорошеньком личике сменилось удивлённым, а затем и растерянным. Оно очень шло девушке, делая её простой и доверчивой.
– Ладно, залезай! – Вздохнув, Голубев приоткрыл ручку соседней двери, приглашая пассажирку на сиденье.
– Спасибо.
Напрягая руки, фифа принялась запихивать на сиденье серебристый чемодан размером с половину хозяйки.
Генка нехотя сполз с сиденья, вытирая со лба выступивший пот, – пока он грузил товар, солнце почти достигло зенита и палило немилосердно – и сказал:
– Давайте помогу.
Чемодан весил килограммов тридцать, и когда Гена завалил его набок в кузов, поместив среди банок с зелёным горошком и лотков с хлебом, девица взвизгнула: