Еще в начале вечера Ваня обнаружил, что духовно-нравственное состояние Александра находится на недосягаемо высоком уровне. Во-первых, он пришел на тусовку в строгой белой рубашке фасона «Менеджер месяца». «В такой не стыдно и на семинар по мотивации прийти, и в гроб лечь», – подумал Ваня. Во-вторых, из пламенных речей Александра стала понятна его преданность культуре:
– Ну если это слово действительно не дает нам нормально, блядь, по-человечески развиваться, то я не вижу в этом запрете ничего плохого. Тем более это не я говорю, это ученые говорят, ученые! Даже профессор Игнатов – лично я ему верю. Да и посмотри на ту же Европу – почему-то у них без этого все получилось, и у нас без этого получится. Понятно, что это не главное, но это шаг, и это уже неплохо.
– А что, на твой взгляд, главное? – вопрошал Ваня.
– Знаешь, сложный вопрос. Все важно, если в целом. И этот закон тоже, но он, конечно, не главный.
– Так, а что главное? – вновь вопрошал Ваня, ожидая услышать что-то по-настоящему стоящее.
– Пожалуй, наш русский дух. Его ничто не сломит. А ведь пытались много раз, но ни у кого не получилось. Думаю, именно чем именно мы по-настоящему сильны, так это особым духом, – уверенно ответствовал Александр.
– Решительно согласен. Дух наш тверд, как хуй, – резюмировал Ваня, хотя ему и хотелось добавить, что сильны не только духом, но еще и особой формой черепа. Но они же с Александром были друзьями – зачем наносить столь предательский удар ножом практически в спину.
Смех окружающих, натянутая улыбка Александра. Ему явно был глубоко чужд махровый антирусский настрой Вани, в коем последний был уже неоднократно им уличен, но виду Александр не подал. Да и потом, они же были друзьями.
Вечер тем временем продолжался. Ваня, выбирая между сладостью рома и пиздяных соков, мастерски сделал выбор в пользу первого и в скором времени безмятежно отрубился на полу. Озорная смешинка достигла самого дна горла окружающих, когда Ваня начал говорить во сне. Оставшиеся на ногах немедленно достали телефоны. «Арривидерчи, господин», – изрек спящий Ваня, чем вызвал дикий хохот окружающих. И если 19 ноября 1942 года разделило ход Второй мировой войны на «до» и «после», то следующая сонная фраза Вани стала разделителем его жизни, хоть он, не будучи наделен экстрасенсорными способностями, еще и не мог знать об этом. «Хуй», – загадочно сказал он.