Чтобы уменьшить траты, Иван сократил штат работников, чем навлёк на себя гнев со стороны уволенных. Время было сложное, у многих женщин, что трудились в доме у Полянского, мужей забрали на войну, и потерять работу стало большим ударом. Какие-то только проклятья в свой адрес Иван не услышал! Самым настойчивым решил выделять небольшую сумму, чтобы не умерли от голода.
Но когда торговля встала полностью, пришлось уволить почти всех.
Пётр Николаевич оклемался. Кашель куда-то делся сам собой. Проснулся как-то утром, а привычного кашля нет. Обрадовался.
Врач-то говорил, что полгода и хоронить можно, а он вот так ещё одну зиму пережил.
А весной 1916 года и ноги стал понемногу чувствовать. Ходить пока не получалось, но надежда на это была очень большая.
Как только маленький Петенька стал бегать, Евгенька забирала его у Марии и приводила к отцу. Ребёнок карабкался на кровать, Евгенька смеялась, подталкивала его.
И Пётр Николаевич расцветал.
Когда услышал от малыша лепет по-калмыцки, кричал так, что напугал Петеньку.
Велел Евгеньке передать Марии, чтобы та родному языку сына не учила, и в срочном порядке приказал нанять для ребёнка няньку, которая будет всё время с ним.
Так Мария была лишена общения со своим сыном.
В конце осени 1916 Ивану пришла повестка.
Пётр Николаевич со своими связями не смог помочь кузнецу. Сам Полянский к тому времени уже стоял на ногах, а ходить мог с палочкой.
Помирился с Марией, всё чаще Евгенька замечала, как отец выходит из комнаты жены с улыбкой на лице.