В этот момент до меня доносится смех Алекса. Он о чем-то беззаботно болтает с Джастис, Тришей и Ноем и показывает кивком в мою сторону. Недалеко от меня стоит Марко, и что-то в его кармане привлекает мой взгляд. Золотая рукоятка складного перочинного ножика торчит больше, чем на три четверти, и вот-вот выпадет из кармана. Нужно предупредить его, прежде чем он потеряет свой предмет. Я встаю на ноги, подхожу к Марко и выхватываю нож. Снова раздражающий смешок Алекса. Медленно разворачиваюсь и, открывая нож на ходу, направляюсь к группе игроков. Приближаюсь к Алексу и вижу лукавые глаза. Его губы оформляются в какие-то звуки, но я не понимаю. В порыве слепой ненависти поднимаю нож и вонзаю лезвие по самую рукоятку в его плечо. Оно входит на удивление легко, не встречая сопротивления на своем пути. Глаза Алекса округляются от ужаса и боли, он поднимает руку, чтобы предотвратить новый удар. Слишком поздно. Со всего размаха я вонзаю нож в грудь – туда, где должно биться лживое червивое сердце. Глубокое удовлетворение и животная радость охватывает все тело, так что меня начинает колотить мелкой дрожью.
– Лавина, что ты делаешь?! Ты убьешь его!
– Она выжила из ума!
– Я знала, что она сумасшедшая!
– Спасите, кто-нибудь!
Голоса в панике перебивают друг друга. Сквозь общую истерию пробивается спокойный бас Марко:
– Лавина, просто отдай мне нож.
Я поворачиваюсь к мужчине. Нужно отдать нож. Но я не могу. Красная пелена застилает глаза, металлический запах приятно щекочет нос. Мои ноздри жадно хватают воздух, губы кусают сами себя так, что на них выступают алые капли. Вкус крови. Неутолимая жажда.
– Лавина?
Не успев опомниться, я подлетаю к Марко и вонзаю лезвие в его живот, затем еще раз и еще. Кругом слышны визги, крики, брань. А я игнорирую их и лишь продолжаю наносить удар за ударом в мягкую плоть Марко. Какое наслаждение дать выход накопившейся злобе и глубоко затаившейся в черном сердце обиде! И мстить, мстить, мстить…
– Лавина? Лавина! Очнись!
Внезапно я открываю глаза и вижу над собой встревоженные лица игроков. Меня все еще бьет мелкой дрожью, я тяжело дышу, на лбу выступила испарина. Резко вскакиваю на ноги:
– Что… Что здесь происходит?
Ты уснула и металась во сне, мы никак не могли разбудить тебя, – на лице Эльф появляется нескрываемая тревога.