– Не кипятись. Va tutto bene[4], Надя.
– Не кипятись? – рычу я. – Да ты спятил!
Наши взгляды встречаются. Моё сердце начинает биться быстрее. У меня появляется чувство… то самое чувство, которое знакомо всем и каждому, когда тебе хочется спрятаться, забиться в какой-нибудь самый дальний и безопасный угол, но ты не можешь… и кажется, что небо падает на тебя и вот-вот раздавит… Я даже забываю, как дышать.
Чёрт… Во что я ввязалась?
И без того тёмные глаза Майкла Неро горят чем-то дьявольским. Наблюдая за моим страхом и замешательством, на его губах появляется идеально белая улыбка. Она пугает меня до безумия.
– Я не доставлю тебе неудобств. Обещаю. Не надо меня бояться, лады? И это… Scusami[5] Надя.
– Иди в задницу, Неро! – рявкаю со слезами на глазах.
Он поднимает руки в сдающемся жесте и выходит из ванной.
– Боже мой… Какой кошмар… – выдыхаю сокрушённо и включаю душ.
* * *
НАДЯ
Надеваю халат и туго завязываю пояс. Волосы собираю в полотенце.
Меня потряхивает от страха и раздражения.
Меня возмущает выходка Майкла.
Да что он о себе возомнил?
Как посмел вломиться в мой дом!
Сволочь!
Выхожу и замечаю в прихожей пухлую спортивную сумку, а на ней туго набитый вещами рюкзак.
«Великолепно!»
Проверяю двери и удивляюсь. Дверь не взломана. Заперта. Не через окно же он пришёл?
Шорохи за спиной заставляют меня вздрогнуть и резко обернуться.
Майкл держит в руках две кружки, над которыми поднимается пар и нагло мне улыбается.
– Я сварил кофе. Надеюсь, ты не против, что я похозяйничал на твоей кухне. Кстати, кофеварка у тебя отвратительная. Нужна новая…
– Неро, ты рехнулся? – рявкаю я, и от обилия эмоций ещё руками потрясаю. – Какая к чертям собачьим кофеварка? И вот это вот что?
Я пальцем указываю на его сумку и рюкзак.
Парень прекращает улыбаться и обыденным тоном говорит:
– Это мои вещи. Я теперь живу с тобой.
Открываю от возмущения рот, но он тут же добавляет:
– Это временная мера, Надя. И потуши свой пожар, искрить будешь для Горячева, если ещё не передумала завоевать его.
Захлопываю рот и смотрю на него самым мрачным, недовольным, даже гневным взглядом. Складываю руки на груди и произношу довольно угрожающе:
– Наша сделка не распространялась на совместное проживание. Это раз. А два – как я завоюю Алекса, если весь универ узнает, что мы живём вместе? Об этом ты не подумал, Эйнштейн?