Во время моего полугодичного восстановительного отдыха в Индонезии я побывала на многих буддистских практиках. Ну как буддистских, скорее намешанных из всех околовосточных культур медитациях с примесью галлюциногенных наркотиков. Прости, Роман, индийские медитации на расслабоне мне нравились даже больше твоих! На прохождение аяуаски я так и не решилась, испугавшись блюющих людей и того, что моему бедному сознанию придется еще раз переживать все, что мне бы не хотелось, да еще и в бесконтрольной гиперболизированной форме. А простые дыхательные эксперименты в кругу раскрепощенных женщин, переехавших в Юго-Восточную Азию на дауншифтинг и самопознание, прошли очень легко, временами даже приятно, но абсолютно бесполезно. Восточные религии совсем не трогали меня, не вызывали ни позитивных, ни негативных чувств, скорее, мне было симпатично, как они подавались западным людям: не более обременительно, чем абонемент на спа-процедуры. Я знакомилась с лайф-коучами, гуру, гомеопатами, нетрадиционными психологами и шарлатанами и занималась до тех пор, пока они не подводили к общей концепции: «Бог есть любовь, полюби себя, и все пройдет, а любые психические недуги – результат непрощенных обид и нелюбви ко Вселенной». Примерно к подобным интерпретациям подводили все, кто не прописывал по двадцать сильнодействующих препаратов в день.
Последний раз я любила вселенную в день, когда я первый раз в жизни потеряла папу и в тот же день его нашла. Тогда мне было шесть лет. До того как я пошла в школу, мы ездили на дачу к бабушке недалеко от заброшенного пионерлагеря. По субботам папа ходил со мной на прогулку, пока мама оставалась у бабушки готовить вкусный обед выходного дня – овощной салат, заправленный нерафинированным подсолнечным маслом, фирменный мамин суп и котлеты с макаронами, которые в разы вкуснее, чем любые блюда, называемые пастой. От корпусов лагеря остались разрушенные, но все еще красивые фасады и небольшой пятачок, который раньше был садом, а затем просто зарос разнотравьем. Посередине стояла елка, которую зимой мы наряжали на новогодние праздники. Я ринулась к ней. В лицо так кайфово слепило солнце, и я просто бежала по аллее. Маленькая я, благословенная абсолютно синим небом. Я навсегда запомнила эту ослепительно летнюю картину вокруг себя. Это был самый радужный и цветной момент дня в моей жизни. Я просто бежала к елке, как к миражу, и летала наяву, наперегонки с самолетом. Через пятнадцать лет я много раз захочу повторить краски того отрывка детства. Но в каких бы городах закатов и рассветов я ни буду, я так и не увижу без наркотиков, антидепрессантов и трансцендентных практик столько ярких цветов моего детского лета.