Получив описание карт от Д. Дж., я потратила месяц, рисуя скетчи драконов всех форм и размеров, и начала исследовать разные стили, в полной мере демонстрирующие, насколько разными могут быть изображения этих созданий. Я побывала в местном музее естественной истории и очень много рисовала животных и их кости: мне хотелось хорошо познакомиться со звериной анатомией и чувствовать себя уверенно в этой сфере перед тем, как начнется работа над более изысканными картинами. Я зарисовывала птиц, летучих мышей, кости динозавров, рептилий и хищных млекопитающих. Это подстегивало мое воображение: я чувствовала, что многие элементы этих рисунков сгодятся и для анатомии драконов. Некоторые из моих драконьих дизайнов – это совокупность нескольких разных животных.
Я также изучала кельтские пейзажи, символы, архитектуру, костюмы и исторические тексты. Пейзажи и повсеместно распространенные символы кельтской культуры стали прекрасным фоном для этих бессмертных существ. Я сознательно навела романтический флер на то, что окружает драконов на картах, потому что считала: создания, которые не живут на нашей реальности, нужно поместить в волшебную обстановку.
Более научный подход скоро уступил место чистому воображению и свободному творчеству: я очень много вложила в эти рисунки и позволила своим подсознательным мыслям пролиться на страницы. Год я работала над «Таро кельтских драконов», думала об этих картах днем и видела во сне ночью. Многие мои сны были о драконах, они помогли мне добавить некоторые детали в рисунки. Д. Дж. не покидала меня во время этого путешествия. Мы постоянно были на связи, иногда отправляли друг другу письма по электронной почте по два, по три раза в день. Во многих из них мы с восторгом говорили о том, как это здорово: работать над проектом о драконах.
По мере оформления рисунков я отсылала их Д. Дж., чтобы получить ее отзыв и удостовериться, что будущие карты соответствуют описанию. Затем я продолжала дорабатывать рисунки (показывая Д. Дж. каждое существенное изменение) и в конце концов перенесла их на акварельную бумагу.
Когда я начала рисовать красками, то спонтанное чувство радости, что я испытывала ранее, в полной мере отразилось на бумаге. Все образы буквально лились через мою кисть на холст сладостным потоком. Мой чистый восторг и вовлечение в процесс были столь глубоки, что я словно жила теми, кого изображала. Изумительный, непрекращающийся подъем творческой энергии не покидал меня от первого и до последнего рисунка. 78 рисунков – и ни выгорания, и чувства досады… Ну разве что по поводу пролитого кофе, царапающихся котов и акварельных клякс – все это порой случалось в поздние ночные часы.