– Мясо не умеет танцевать, если верить молве, – сказал чей-то голос. Она повернулась и увидела лицо: молодое, мужское, обрамленное дредами. Живое. – Слишком скованы жизненными запретами, чтобы по-настоящему забыться. У мертвых нет никаких запретов, ограничений, пределов, и поэтому они могут танцевать.
Новоприбывший был на голову ниже Тринидад на каблуках.
Поверхность нефтяного бассейна как будто взорвалась, когда мертвячку подняли погруженные руки. На мгновение показалось, что она стоит на черной жидкости, затем прихожане вышли на мелководье и вытащили ее на берег. Распяли на бетоне. Красный свет поблескивал на масляно-черной коже. Святая, икона, черная мадонна исчезла под копошащимися руками и языками, которые прикасались, пробовали на вкус, слизывали священную нефть.
– Она избранная?
– Одержимая. Los Caballos[119] – Те, на ком ездят. Ее оседлали, ею овладели Божественные ездоки, покорители времени, пространства и квантовой вселенной. Логра – теоретически существующее человечество из будущего, когда нанотехнологии настолько развились, что позволяют манипулировать материей мироздания. Возвращаясь назад во времени, Логра реконструируют континуум с помощью своих человеческих аватаров, используя квантовые технологии для выбора наиболее благоприятного варианта среди потенциальных вселенных, которые могут разрушиться в результате определенного события. Квантовые чудеса. И вот мы имеем бассейн Ла-Брея; те, кто купаются в сырой нефти, принимают часть формирующего реальность духа Логры. После полуночи все кошки, так сказать, принадлежат Шредингеру. Конечно, все это чушь собачья. Псевдонаука. Но звучит неплохо.
На дальнем берегу озера Ла-Брея две послушницы крестили мертвеца с лицом Кларка Гейбла, окуная его в нефть. Черные капли потекли по его лицу углеводородными слезами, когда он запрокинул голову и закричал на луну.
Крик. Запрокинутое лицо. Рука, указывающая в небо.
Ночь высоко над городом вспороли параллельные полосы рубинового сияния. Пока Тринидад наблюдала, новые светящиеся разрывы пронзили небо – десять, двадцать, сорок, больше, чем она могла сосчитать. Воцарилась мертвая тишина. Весь некровиль, все двадцать два миллиона жителей Трес-Вальес хранили молчание. Los Caballos стояли по пояс в священном водоеме, уставившись в небо, с их пальцев капала черная нефть. Небо было ткацким станком с сотнями рубиново-красных светящихся нитей. Приглушенный рокот прокатился по собранию, как предчувствие грома. Он отдавался эхом, резонировал, овладевал и перерастал в гневное рычание.