– То-есть, вы полагаете, что жизнь публичных людей должна быть полностью открыта для всех? – переспросила она.
– Совершенно верно. Именно так. Вся их личная жизнь должна быть публичной! – подтвердил Шмюльц.
– Да? – Козочка строчила в блокноте. – А как же запрет на вторжение в личную жизнь?
– А есть такой запрет?
– Есть, Петр Степанович. Есть такая статья в конституции.
– Ерунда! Конституция и так нарушается направо и налево. В России невозможно прожить ничего не нарушая.
– Вы что же, одобряете нарушение конституции Российской Федерации?
– Ну зачем же нарушать… – замялся Шмюльц, приглаживая усы. – Нарушать, конечно, не надо… Это нехорошо… Но я предлагаю отменить эту статью, вот и все! Она не нужна!
– Вы думаете? – журналистка была заинтересована.
– Я уверен! – откуда-то у Шмюльца появлялся энтузиазм. Козочка сама того не ожидая, подтолкнула его к такой теме, от которой у него теплела кровь. Сейчас он становился похож на революционера, борющегося за права обездоленных и нищих. Теплый солнечный май, две бутылки пивного лимонного напитка и неожиданное интервью миниатюрной журналистки с привлекательным лицом и фигурой придали его душе и телу то-ли адреналина, то-ли тестостерона. – Да, я уверен, что в конституцию необходимо внести какие-то поправки! Что бы при желании окружающих жизнь человека была афиширована на публику! – Шмюльц и слов-то таких не употреблял: «Афиширована», «Поправки в конституцию». Еще не хватало «Интронизации», «Бивалютной корзины» или «Мирового кризиса банковской ликвидности».
А Козочка продолжала строчить в блокнотик.
– Получается, вы предлагаете узаконить папарацци? – спросила она.
Петр Степанович на мгновение задумался. Что-то в его подсознании запротестовало, не давало продолжать беседу, что-то мешало ему. Реальность застыла на паузе… Странное состояние… Шмюльцу показалось, что сейчас происходит что-то глобальное и от его слов будет зависеть что… Что-то зависеть…
Он ошарашено поморгал глазами. Вот его старый кирпичный дом и вот его родной подъезд, возле которого древняя неудобная лавочка. Вот оттаявший от зимы двор, только на днях ухоженный на субботнике, во дворе соседский мальчик учился кататься на самокате. Вот деревья с молодыми липкими листочками, ель, кустик сирени, урна, ряд вкопанных автомобильных покрышек, покрашенных в радужные цвета. Жена объясняла, что вторая слева покрышка – зеленая, но ему она виделась серо-коричневой.