Я села на кровати.
– Джар, ты чего?
До начала занятий еще долго, можно поваляться пол часика.
Джара схватила обеими руками одеяло и принялась стаскивать с Лана, он не отдавал.
– Тебе не кажется, Соле, что уже больше недели печку по утрам топит Хаген. А должны – по очереди.
Я задумалась… да, пожалуй, так и было.
Хаген молча подбросил еще пару поленьев в огонь.
Лан подрабатывал в порту грузчиком и разнорабочим, часто приходил очень поздно, сразу заваливался спать. Денег от родителей он не получал, как не получал и стипендии. И в то же время деньги тратил с необыкновенной легкостью.
Джара взяла стакан с водой и выплеснула Лану на голову. Он заворчал сквозь сон, отряхнулся, с трудом сел на кровати.
– Хватит дрыхнуть, – строго сказала Джара. – Твоя очередь печку топить.
Ина тоже проснулась, подошла.
– Да он пьяный совсем! От него перегаром несет. И когда успел? Вчера, вроде, пришел нормальный…
– Он ночью вставал, я слышала, – сказала Джара.
Лан сидел на кровати, слегка покачиваясь, хмуро глядя на нас всех.
– Ты совсем дурак? – поинтересовалась Джара. – Тебе сейчас на занятия.
– Да, – сказал он. – Все нормально.
– Да какого хрена, Лан!
– Джар… какая разница, – он отмахнулся.
– Тебя выпрут отсюда за такие дела!
– Не выпрут.
Лан принялся тереть ладонью лицо. Видно было, что продолжать разговор ему не хочется. Но Джара отчего-то завелась.
– Ты что, думаешь ты такой особенный? Думаешь тебе все можно?
– Можно, – жестко сказал он. – Мне – можно.
Поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к двери.
– Ему сон приснился, – сказал Хаген.
Лан остановился на секунду, замер, но так и не обернулся. Потом что-то зло буркнул под нос и вышел, хлопнув дверью.
– Ага, сон ему приснился страшный, – фыркнула Ина. – Он что, маленький что ли? Соле, у вас в Илитрии все такие неженки?
Я покачала головой. Ина не понимала, ей такие сны не снились. Но ведь Лану приснился не горящий Салотто, он видел такое много раз. Это что-то другое, личное. Личное предупреждение. Что-то страшное.
– Откуда ты знаешь, Хаген, – спросила Джара.
А вот Джара понимала, в ее голосе слышна тревога.
– Он стонал во сне, говорил что-то… Потом проснулся, долго сидел на кровати…
– Говорил? Что говорил?
– Я не понял, – сказал Хаген.
Мне вдруг стало страшно жалко Лана, я видела, как ему не легко… я знала, что такое видеть страшные сны, я сама просыпалась в холодном поту и с трясущимися руками… Так захотелось поддержать. Поговорить. Я выскочила в коридор следом за ним, и только потом поняла, что босиком и в тоненькой кофте, в которой сплю. А в коридоре такой холод, почти как на улице, но возвращаться и одеваться уже поздно.