Я саркастически пожала так плечиками, а он вдруг разгорячился, как мальчишка:
– Да-да, Дуня, настоящих трудностей вы, слава Богу, не испытали. Да и я хотел бы их избежать. Но они случились, и они были со мной – мои друзья, Женька и…. Впрочем, я хотел совсем не об этом.
– Женька, это Евгений Кириллович?
Власов почему-то улыбнулся и вдруг пошутил, я надеюсь, что пошутил.
– Вот если бы вы вышли замуж за него, это было бы совершеннейшей гарантией…м-м-м, как бы это поточнее сказать.
Он опять, как в тот первый день, стал тщательно подбирать слова.
– Моего молчания? Или моей, попросту говоря, порядочности? Разве могут быть гарантии порядочности? Она или есть или ее нет. И совсем необязательно обременять своего лучшего друга женитьбой на такой беспокойной особе, как я.
– Вы простите меня, Дуня, насчет Женьки я ведь пошутил.
– А я – нет.
Усталость, навалившаяся на меня от этого бессмысленного, в общем-то, разговора, заставила меня откинуться на спинку кресла. Мы долго молчали, каждый, казалось, о своем, но когда заговорили, сказали одну и ту же фразу:
– Будем работать, – только я сказала эту фразу вопросительно, а Власов как будто отмел от себя последние сомнения, впрочем, он не преминул добавить:
– Может, это не так и плохо, что вы оказались столь любознательны. Но давайте сохраним интригу, вы будете узнавать все постепенно, а я буду рассказывать вам историю Егорки в том порядке, в каком наметил с самого начала.
– По рукам!
И мы шутя шлепнули друг друга по руке.
Признаюсь вам, это было первое прикосновение к Власову, и оно обожгло меня.
«Дунька, прекрати, ты ведь вовсе не о нем думаешь. Ты что, совсем очумела без мужского внимания?!», – мои мысли, наверное, отразились на моем лице, потому что Юрий Сергеевич удивленно посмотрел на меня:
– Что-то не так?
«Многое не так», хотелось бы мне ответить. Но вслух я, конечно, сказала:
– Все – так.
Больше всего на свете ему хотелось рассказать все Ирине. Однажды он решился на такой разговор и думал, что говорит он со своей женой, верным другом и матерью своего будущего ребенка.
– Я должен рассказать тебе о своей семье. Теперь, когда нас уже трое, ты должна знать все.
– Я знаю о твоей семье. Что нового ты можешь мне сказать, дорогой?
– Я не о родителях. Вернее, не только о них.
Он тогда страшно разволновался, и Ирина остановила его: