Мы провели вместе большую часть вечера, и он рассказал мне о деле Шаньи все, что знал. Из-за отсутствия доказательств ему пришлось сделать вывод о безумии виконта и случайной смерти старшего брата, но он по-прежнему сохранял уверенность, что между двумя братьями произошла ужасная драма из-за Кристины Даэ. Судьба девушки и виконта так и осталась для него загадкой. Когда я рассказал ему о Призраке, он, конечно, только рассмеялся. Мсье Фор был осведомлен о странных событиях, свидетельствующих о присутствии сверхъестественного существа в Опере. Он также знал историю «волшебного конверта», но не счел ее достойной внимания судьи, расследующего дело Шаньи. Тем не менее он все же выслушал показания свидетеля, который явился добровольно, утверждая, что встречался с Призраком. Этот свидетель был ни кем иным, как личностью по прозвищу «Перс», известной всем завсегдатаям Оперы. Судья принял его за блаженного.
Естественно, я чрезвычайно заинтересовался Персом. Мне не терпелось найти, пока еще не поздно, этого ценного и удивительного свидетеля. Удача снова оказалась на моей стороне, и мне удалось обнаружить Перса на улице Риволи в маленькой квартирке, которую он почти не покидал и где впоследствии ему суждено было умереть через пять месяцев после моего визита.
Поначалу я был осторожен. Но когда Перс с детской откровенностью рассказал мне все, что он лично знал о Призраке, и предоставил мне доказательства его существования: занятную переписку Кристины Даэ – переписку, которая пролила свет на эти странные события, – я больше не мог сомневаться! Нет! Нет! Призрак не был мифом!
Разумеется, мне возражали, что эта переписка, скорее всего, не является подлинной и что ее мог сфабриковать человек, чье воображение, бесспорно, питалось фантастическими выдумками. Но, к счастью, мне удалось найти оригинал, написанный рукой Кристины, не входящий в пресловутую пачку писем, и благодаря сравнительному анализу обоих образцов почерка последние мои сомнения отпали.
Я также разузнал все, что сумел, о Персе и в результате признал в нем честного человека, не замешанного в каких-либо преступных махинациях.
Таково же мнение друзей семьи Шаньи, весьма порядочных людей, которые тоже оказались вовлечены в дело. Когда я выложил перед ними все документы и выводы, к которым пришел, то получил самую горячую поддержку, и позволю себе воспроизвести по этому поводу несколько строк, адресованных мне генералом Д.: