– Это может стать нашим сегодняшним уроком математики, – сказала бабуля. – Если убийство мужика молитвой занимает пять лет, а молиться нужно шести людям в день, то сколько же молитв обозленных женщин, молящихся каждый день в течение пяти лет, нужно, чтобы замолить мужика до смерти?
Бабуля разравнивала свои лекарства на столе ребром кредитки, ожидая моего ответа.
– Десять тысяч девятьсот пятьдесят молитв, – сказала я.
– Вау, – воскликнула она.
– Я права? – спросила я.
– Кто ж знает, – сказала бабуля, – я тебе верю!
После этого мы с бабулей поехали на трамвае, чтобы встретиться с ее друзьями в «Герцоге Йоркском». Я поехала с ней, потому что у нее кружилась голова и ей нужно было опираться на меня. Каждые шесть месяцев их компания собирается вместе, чтобы отпраздновать то, что они все еще живы. Бабуля была в красных шлепках, а не в туфлях, потому что ее правая нога раздулась как иглобрюх. Это нога, из которой достали вену, чтобы вставить ей в грудь.
– Смотри-ка, как спортивные штаны их прикрывают, – сказала она. – Никто и не заметит, что я в шлепках.
Перед выходом я двадцать пять минут помогала ей натянуть компрессионные чулки. Она чуть не собралась пойти в одном чулке только потому, что ей не терпелось, но я заставила ее позволить мне надеть на нее второй, потому что в одном чулке она выглядела глупо. На полпути к «Герцогу Йоркскому» подействовало ее мочегонное, и нам пришлось сделать экстренную остановку, чтобы найти туалет. Мы вышли из трамвая и вошли в первое попавшееся здание, которое оказалось штаб-квартирой OBTRON. Там было много стекла и блестящей черной мебели, включая стол, за которым сидел охранник. Он на нас не смотрел. У него был пистолет. Глядя в свои телевизоры, он сказал:
– Прошу вас уйти прямо сейчас.
– Наверняка в этом здании есть туалет, которым я могла бы воспользоваться, – сказала бабуля.
– Боюсь, что нет, – сказал он, – они не предназначены для общественного пользования.
– Но ей правда очень нужно в туалет! – сказала я ему.
– Не надо на меня кричать, мисс, я вас слышу. Я же сказал вам, они не предназначены для общего пользования.
– В трамвае подействовало ее мочегонное, и она описается, если ты не пустишь ее в гребаный туалет, ты, фашистский придурок! – сказала я.
– Суив, – сказала бабуля.
Она сделала вид, что перерезает себе горло пальцем. Мужик наконец посмотрел на нас, встал и подошел к стойке ресепшена, держа руку на пистолете. Бабуля спросила его, не возражает ли он, если она пописает в один из их гигантских горшков у окна. Он сказал, что нет, он не может позволить ей это сделать.