– Это же я забочусь о тебе! – сказала я.
– Ха! – сказала бабуля. – Это правда, заботишься. Но если твоя мама заболеет, она будет волноваться о том, кто позаботится о тебе и Горде.
– Я позабочусь! – сказала я. – Как в книжке «Дети из товарного вагона».
– Ты смогла бы, – сказала бабуля. – В тебе определенно есть то, что нужно. Но это может быть не идеально.
– Да, – сказала я.
Я бы предпочла растить Горда в лодке, а не в товарном вагоне без колес, чтобы мы могли плавать в разные места и, в идеале, путешествовать по миру. Мама боится сойти с ума и покончить с собой, но бабуля говорит, что она не собирается сходить с ума и кончать с собой.
– Это стресс. И страх, и тревога, и ярость. Это нормальные вещи. Нормальные, нормальные, нормальные. А еще есть психические заболевания. Это совсем другое дело. Хо-о-о. Дедушка и тетя Момо покончили с собой, а твой папа где-то не здесь, и это правда. Но мы-то здесь! Сейчас мы все здесь.
Потом бабуля прочитала стихотворение или что-то в этом роде: «В длинных тенях их преступлений мы здесь сражаемся за свет мира».
– Но на самом деле, – добавила она, – их самоубийства не были преступлениями.
Она продолжила говорить и за разговором пыталась осторожно распутать колтун в моих волосах. Она взяла одну из книг со своей кровати. Это была тонкая книга, поэтому ей не пришлось распиливать ее на несколько частей.
– Посмотрим, посмотрим, посмотрим. Где же это?
Потом она нашла нужное место и прочитала: «Он вытянул руку. Неужели дождь все еще продолжался? Нет, прекратился. Небо казалось неровным и тонким, как будто могло вот-вот прорваться. На проводах появились воробьи, они сидели, отряхиваясь от дождя. Да, мир был… таким, каким хотел быть. Так или иначе, на него не стоило полагаться. Он получал удовольствие сам от себя. Нет смысла в особых желаниях получить что-то от мира, это было ясно. И пока ты остаешься жив, ты будешь его частью. И он тоже ею был»[22]