Я усмехнулась, оценив, с какой скоростью подсознание приняло Кеннета за своего. Все правильно. Нервные клетки уже частично потрачены, бумаги тоже частично оформлены, так что этот красивый мужик – мой.
Вот только пора сматываться, пока он не проснулся. Лежать на теплой мускулистой груди приятно даже бабушке, не спорю. Но хорошего понемножку.
Увы. Первая же попытка уползти окончилась провалом. Кеннет дернулся и сжал мое запястье. Оказывается, он его так и не отпустил.
А потом герцог открыл глаза, и первые несколько секунд, пока он окончательно не проснулся, я читала на его лице все мысли, словно они были написаны плакатным шрифтом с неоновой подсветкой.
Сначала это был взгляд человека, обнаружившего утром в своей постели незнакомую красивую бабу. Ничего страшного, невероятного и неприятного. Со всеми бывает. С ним, судя по реакции, тоже.
Потом, чуть проморгавшись, Кеннет разглядел мое лицо. Узнал. Испуганно распахнул ресницы. Даже попытался промычать что-то вроде «где Селестина?». Понятно, вспомнил, кто я такая, и решил, что соблазнил нимфетку. Обалдел и пришел в ужас.
Вот только едва Кен попытался заговорить, как боль в горле живо напомнила, что же произошло на самом деле. И мужчина мгновенно застыл, напряженно глядя на меня.
– Вам снились кошмары, – пояснила я, осторожно отнимая руку. Герцог удивленно глянул на собственные пальцы, сомкнутые вокруг моего запястья. Отпустил. Нахмурился, глядя на посиневшие отпечатки.
– Ничего страшного. Со временем пройдет. Сейчас вам надо выпить лекарство, умыться и поесть. Наверняка Ховард принесет какой-нибудь бульон… а мне пора.
И, воспользовавшись тем, что меня больше никто не держит, я ртутным шариком скатилась с кровати. Где мой халат? Или черт с ним, до соседней двери и так добегу?
Судя по сдавленному кашлю за спиной, халат все же стоило поискать. А еще лучше – не снимать вовсе, когда я вчера полезла к мужу под одеяло. Потому что ночные сорочки здешних дам сшиты из той же полупрозрачной нежной ткани, что и трусы у мужиков. Толку, что до пят и с рукавами, если просвечивает все самое интересное?
Впрочем, то, как Кеннет оценил мои новые достоинства и прелести, мне понравилось. Кашлял он уж больно выразительно. Может, что и сладится, кроме расследования. К тому же такой живой интерес к женскому телу демонстрирует успешное выздоровление его собственного.