– Слова острее, вот их и обнажим! – ответил Фабиан. – Ты ведь помнишь, что было вначале? Еще до того, как появилось все сущее, Слово уже было произнесено – и в нем Бог.
– В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог22, – торжественно произнес Эдвин Нойманн, прокладывая первую тропу сквозь хрусткий ковер мокрого снега. Они были первыми. От тропки-улочки, и так не особо натоптанной в этот час, в сторону храма совсем не было следов.
Они подошли к храму. Состояние его было, мягко говоря, лачужным. Изнутри строение походило на безлюдную пещеру, и даже старый, но величественный, высотой во всю стену, орган, не мог придать сооружению должной монументальности. Основание пошатнулось не иначе, как от неверия прихожан и слабой воли священников, которые в суете мирской потеряли Самого Бога.
– Да, брат, немало работы нам здесь предстоит! – заметил Фабиан.
– Не будь занудой. Пока за нами никто еще не гнался. Мы сделаем все, что от нас зависит, но понадобится большая выдержка.
– Ах, это, значит, я зануда? – рассмеялся Фабиан, – Не хотел напоминать тебе о твоей забывчивости, но похоже, придется. Напомнить, как тебя год назад укусила безобидная змейка, а ты потом весь день за мной плелся, боясь умереть? Я мог бы еще кое-что вспомнить! – хитро посмотрел на него Фабиан, но шутить было некогда.
– Да, – рассмеялся Эдвин. – Я тогда от страха все про ту змею выведал. И только потом успокоился.
– Ладно, брат, нам стоило бы поменьше болтать попусту. Дел невпроворот.
Эдвин сел у скамьи, снял сапог и вывалил из голенища горсть снега. Снял второй, вытряхнул снег из него тоже. Переобувшись, он немного помолчал, затем кратко добавил к словам друга:
– Храмина сия, да служит Господу по достоинству Его в обилии и достатке веры. Начнем с фундамента, глядишь, и до крыши доберемся.
Мануэль не задержался в обнесенном частоколом городе и двух дней. Его не стали останавливать, понимая, что на такой риск способен пойти далеко не каждый человек. Да и работы для него и корма для его лошадей здесь не было, они не пережили бы долгую зиму.
Фабиан и Эдвин целыми днями трудились, возвращаясь на ночлег затемно. Изо дня в день стены храма прочнели, становясь настоящей крепостью, в которой было безопасно и уютно. Все бы ничего, только в доме Божьем было чересчур тихо. Никому не было дела до старого храма. Никому, кроме нескольких наглых подростков, которые раз от раза камнями сбивали кресты.