«Может пойдет на пользу», – предположил Алексей.
«Это вряд ли. Тощих священников в таких местах паства не любит».
– Как в воду смотрел, – снова прошептал Алексей и полез в сени искать дрова.
Каша варилась медленно, а за окном стремительно темнело. Маленький дом уже не казался таким уютным, как прежде. Желтые старые обои навевали тоску, а свет единственной лампочки был слишком тусклым для таких стен. И слишком тихо в доме для привыкшего к городской суете огромного мегаполиса, где даже ночью все вокруг было наполнено звуками и светом. Наверное, так чувствует себя в первый день монах, оказавшись в келье. Хотя, сложно было представить, Алексей никогда не помышлял стать монахом. Он и в семинарию поступил лишь по настоянию отца – настоятеля храма святого Николая Чудотворца в приходе в миллион раз большем, чем этот.
С каждой минутой тишина становилась все более зловещей, а от внезапно напавшего страха желтая комната с тусклой лампочкой плыла перед глазами. Казалось, вот-вот выглянет из спальни огромное волосатое лицо обиженного домового и скроется снова, так же тихо. От этих мыслей холодные мурашки побежали по спине, и больно скрутило где-то в животе. Хотелось встать и бежать как можно дальше, оставив распахнутыми двери. Бежать по пыльной дороге, через лес, через овраг, по яркому шоссе, пока впереди не покажутся золоченые купола московских храмов.
Каша затрещала и распространила угрожающий запах гари. Обжигая пальцы, Алексей поспешил снять ее с печи, стараясь не упускать из поля зрения пугающую комнату.
Ел на кухне не замечая, что каша подгорела и без масла почти несъедобна. Зато с каждой ложкой чувствовалось, что возвращается умиротворение и внутренний покой. А потом, когда он внезапной еды навалилась тяжесть, он прилег на диван, заставив себя зайти в комнату и вскоре уснул, так не сняв подрясника и не выключив свет.
* * *
Алексей шел по полю, наслаждаясь свободой бескрайних просторов и свежим ветром, слегка волновавшим мягкую сочную траву. Светило утреннее солнце и не заходило уже добрый десяток лет, пока он, не считая шагов и не чувствуя усталости бежал к далекому горизонту. Ряса колыхалась на ветру и казалась невесомой, как шелк, только еще легче. Казалось, что выросли крылья. А может и права выросли. Он попытался взлететь, но не смог. Черный ухоженный пес держал его за край рясы. Как странно, бродячий, но ухоженный пес. Его короткая гладкая шерсть блестела на солнце, а глаза он скрывал, низко наклоняя голову. Алексей отвернулся и пошел торопливым шагом, надеясь, что пес отстанет. И правда, пса не видно, только лес вокруг, а за деревьями золотые купола собора. Он рад бы идти, но тропинки туда нет, все в бок и назад, как не старайся. И что-то мокрое тычется в ногу. Это собачий нос, хотя пса и не видно. Он все время сзади, сколько не оборачивайся.