Алексей снисходительно принял ее согласное кивание, усмехнулся и, поправив свой рюкзак за спиной и подхватив мешок с рыбой, предложил ей двигаться за ним к выходу, и скомандовал:
– И не отставать!
Он, невзирая на свой простецкий внешний вид, уверенно, не обращая ни на кого внимания, продвигался по перрону, на ходу набирая в телефоне чей-то номер. Алика шествовала за ним, почти упираясь носом в его спину, стараясь не отставать, и услышала, как мужчина сказал в трубку невидимому собеседнику:
– Алло, Михалыч, привет! Да, я приехал, как и предупреждал. Ты на машине? Отлично! Ну, давай, подхватишь меня у выхода, я уже двигаюсь туда. Всё, до встречи.
Алика совершенно не удивилась и не испугалась. Ей уже было абсолютно все равно куда ехать и с кем – лишь бы поскорее! А все потому, что шагая по продуваемому перрону вокзала, девушка поняла – Москва, это вам не Краснодар и декабрь здесь не тот, что на Кубани.
«И кроссовки не спасают, и юбка не греет…. Холодно, блин! Скорее бы обратно в тепло, ну хоть какого-то дома. Этот мужик с недельной щетиной на лице обещал мне некий приют в неведомой деревне, значит поживу там пока. Вот как жизнь меня бросает – опять круговорот разных мужчин вокруг меня…. Для чего-то, видимо, нужно мне это пройти», – размышляла она, ускоряя свой шаг и пряча свое лицо за платком, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих.
Так, в смешно выглядевшем тандеме – дружно шагая друг за другом, они вышли из вокзала, и подошли к автомобильной стоянке, а там – уже притоптывая на месте, суетился какой-то мужчина деревенского вида, одетый в пуховик и черную вязаную шапку. Он совершенно не спешил навстречу Алексею, а стоял и вытягивал шею, вглядываясь поверх голов, идущих от вокзала людей, словно кого-то высматривая. А когда Алексей, подойдя к нему почти вплотную, хлопнул его по плечу и проговорил: «Привет, Михалыч!», то этот мужик чуть не подпрыгнул от неожиданности. А затем, с недоверием оглядывая подошедших, даже закашлялся, присматриваясь, но быстро взял себя в руки и произнес – не, то с восхищением, не, то с осуждением:
– Ну, ты даешь, Николаич, как шпион, ей Богу, маскируешься! – А потом перевел взгляд на Алику, кутавшуюся в свою куртку и молчаливо стоявшую рядом с Алексеем. И покачав головой, глядя уже на Алексея, с недоверием в голосе, добавил: – С тобой, что ли?