Воронцов.
Что вас сподвигло на такое? Отчего вдруг вы решили взять себе этого пациента? Вы надеялись помочь ему? Хотели вырвать из лап неминуемой смерти? Может быть сам г- н Веневитинов, что то пообещал вам? Почему г-н Штольц необъяснимо быстро отказался от пользования Веневитинова?
Абрамшин.
Г- н Штольц опытный врач, но при сложности и необъяснимости случая он прибег к помощи более опытного коллеги. Штольц не раз писал мне, советовался. Мы, ежели не друзья, то разумные коллеги. Я отношусь к врачеванию как к науке, а не как к своду докторских правил. Состою в переписке с докторами Геттенбергского университета. Из Парижа мне тоже пишут.
Я сам много пишу.
Воронцов
Пишите? В наше ленивое время все у нас писатели и поэты.
Абрамшин
Пишу я научные труды, изучая тела человеческие и более того – души. Случай этот заинтересовал меня как ученого. Особливо после того как на столе Дмитрия Владимировича нашел я его бумаги.
Воронцов.
Я крайне заинтересован, Василий Львович. Что ж за бумаги? Со стихотворными творениями Венивитинова общество знакомо. Стихи юноши романтического толка. Ничего по нашему ведомству. По нашему ведомству кроме г- на Пушкина, пиитов российских нет. Арест Дмитрия Владимировича по декабрьским беспорядкам был напрасным. Излишняя бдительность младших чинов часто дает ошибку. Выслуживаются. Так что за бумаги?
Абрамшин.
Заметки, недописанные письма, стихи оборванные на слове. И перстень. Он о нем писал в стихах своих.
«Ты был открыт в могиле пыльной, Любви глашатай вековой, И снова пыли ты могильной, завещан будешь перстень мой». Это стихи Дмитрия Владимировича и в этом одном этом стихе вся история его смерти.
Воронцов.
Стихов не люблю. Что за перстень?
Абрамшин.
Сей перстень древний, добытый из скифской могилы какими то бродягами, стал больной идеей Дмитрия Владимировича. Перстень тот самый, что был положен с ним во гроб, по последним его распоряжениям. А бумаги эти, что изъял я без позволения никто не видал по сию пору.. Кроме самого г-на Веневитинова и вашего покорного слуги.
Воронцов
Как же это, милостивый государь, Василий Львович? Не буду таить от вас, что действия ваши именуются кражей, недостойной дворянина и христианина. Не ожидал таких новостей. Верно как раз об этих подозрениях и писал мне князь Вяземский и они были не пустые.