Лишь бы вызнал кто, догадался кто-нибудь
Какою ценою строки —
Падают манной в рты, в миски оловянные и по'д ноги!
Чтобы выхлебали до дна лунное месиво, не были так строги,
Будни рассусоливая громадные и крохотные подвиги.
Тишина.
Он уже там.
И для всякого-каждого недосягаем.
Волосы слегка рассыпались. И лучи подошли к две'ри…
Раздаётся клаксонами за окнами и пестрит жизнь попугаем.
Больше никогда – этот поэт…
В это каждый из нас верит.
«Милый мой, я душой устал, понимаешь, душой… У меня в душе пусто»
(Реплика Есенина Кириллову в 1925 году)
А стихи остались.
Словно стая
Размахнула крылья вдоль зари.
И полоска вечера густая
Нежно тает,
Что ни говори.
И поёт,
И кружится,
И длится,
Ярко увядает тонкий свет.
Голосов белёсых вереница.
Не смолкает крыльями поэт!
С каждым мигом взмахи всё далече,
Всё прощальней оклик,
Всё темней…
Ранит в кровь осокою, да лечит
Душу – мягкой ветошью теней —
Вечер нескончаемо высокий,
Краткий век и долгий миг зари.
Алый след вкруг шеи? – От осоки!
Если спросят, так и говори.
Пусть горячит пунцовый пунш разноголосицы —
Последний век моря штурмующей земли,
Когда над «ундервудом» весело проносятся