Союзники-соперники большевиков, меньшевики, – в растерянности перед «неклассическим», немарксистским характером русской революции – фактически устранились от борьбы за власть.
Другие временные попутчики большевиков, социалисты-революционеры (эсеры), отрицали пролетарско-буржуазный характер революции, пытались опереться только на крестьянство.
И лишь большевики в лице своего руководства оказались способны принимать буквально на ходу нетривиальные идеологические решения, которые могли обеспечить успех в борьбе за власть.
Мешает этой борьбе марксистский догмат о пролетарском большинстве в революции – выбросим догмат на политическую помойку.
Нет у большевиков специально разработанной крестьянской программы – возьмём её у наших политических соперников – эсеров, сделаем лозунги этой крестьянской программы знаменем революции.
Большевики, в отличие от других политических течений, не держались за догмы, правила и планы, они действовали по ситуации. В сущности, большевики были дерзкими, умными авантюристами, оказавшимися в нужном месте в нужное время, чтобы подхватить упавшую власть.
Они оказались самыми жестокими, способными не останавливаться перед любой, самой кровавой мерой, чтобы остаться у власти. В этом им помогала духовная неукоренённость в России, они себя с Россией не отождествляли – с этими десятками миллионов крестьян. Наоборот, они хорошо ощущали враждебность крестьянства. По Ленину – деревня ежедневно, ежечасно плодит мелкобуржуазную стихию.
И дело тут не в национальном составе руководства большевистской партии. Русские Ленин и Бухарин, евреи Каменев и Зиновьев, грузины Сталин и Орджоникидзе – по духу были настоящими интернационалистами, они мыслили вне национальных категорий, в сущности, национальность не имела для них особого значения.
Итак, к концу 1917 года большевики оказались у власти в огромной стране, где совсем недавно исправно действовала рыночная экономика. В 1913 году сельское хозяйство давало 56 % национального дохода, промышленность и строительство – 29 %, остальное – торговля, транспорт и связь.[22] Как иронизирует в своей книжке Уэллс, большевики ждали мировой революции, но она всё не наступала. А со страной надо было что-то делать. И большевики принялись за дело – в соответствии с теми представлениями о государственном управлении, которые сложились у них к тому времени.