Едва он протиснулся сквозь бодрую толпу технарей и приблизился к лестнице, по плечу хлопнула чья-то жилистая ладонь. Обернувшись, Свят увидел Олега.
Вокруг его глаз залегли коричневые тени – будто он тоже регулярно и талантливо недосыпал – а на лице горела странная смесь из… вызова, обречённости и надежды.
– Здорóво, – пробормотал Олег, опустив глаза, и тут же ринулся вверх по лестнице.
Словно не желал плестись следом.
Сдвинув брови, Свят поправил рюкзак и нагнал его в три быстрых прыжка.
– Видел, что в кабинетах творится? – наклеил Олег пластырь светской беседы на уставшее лицо. – Филологи постарались. На меня в лекционном зале тонна сердечек высыпалась при входе. Начерта это надо? Выпал святой валентин на воскресенье – ну и вздохнули бы с облегчением. Нет, братцы, нанесём превентивный уд…
– «Я художник, я так вижу», – перебил Свят. – Сыпью не покрылся? От сердечек?
– Три ха-ха, – беззлобно отозвался Петренко, распахнув дверь в нужный коридор. – А ты чего на первой лекции не был?
Разве от неё оторвёшься.
– Проспал.
Ускорив шаг, Олег преградил другу путь с таким видом, словно на что-то решился.
Пластырь светской беседы сорвался с его лица и шлёпнулся на пол.
Зелёные глаза Петренко прищурились и сверкнули.
На их дне снова читались мрачный вызов и угрюмая надежда; надежда и вызов.
Непринуждённость их с Петренко общения вроде бы восстановилась: с пятого февраля, когда Артур рассказал ему об отмене пари.
Но теперь она снова почему-то трещала по швам.
Со среды Олег его сторонился; упорно избегал прямых взглядов и скупо отмалчивался даже в тех контекстах, которым раньше дарил целые тирады.
Ты наконец хочешь объяснить, чего тебя лихорадит?
Елисеенко остановился и нацепил маску вежливого интереса. Мимо хаотично сновали студенты, и пол, казалось, был готов вспыхнуть от силы трения.
Давай, говори быстрее. Здесь невыносимо.
– Респект, – протянув к нему ладонь, сообщил Олег. – Поздравляю. Самое сложное – перестать скрывать содержимое сердца от себя самого.
В голове закопошилось настороженное недоумение.
Нет. Он явно не собирался пояснять, чего его «лихорадит». О чём он?
– Доброе утро, страна, – немедленно вклинился Судья. – Поздравлять тебя этой зимой можно только с одним. Скорее всего, он о Вере. Такие новости путешествуют быстро. Ему мог сказать кто-то из её общаги. Прячетесь-то вы только от соседок по комнате.