И не выдать её замирающее сердце с головой.
– Да, давай просто процитирую Шекспира, – пробормотала Вера.
– Только без палева! – распорядилась Ковалевская, постучав по столу ногтями цвета кислотного салата. – Чтобы сошло за твоё! Я понимаю: ты сейчас только стрёмные определения можешь дать, разойдясь со своим тревожником. Но ты уж сподобись, повспоминай конфетно-букетный!
Спрятав улыбку, Вера покладисто кивнула и вновь отвела скрывающий тайну взгляд.
Отводить взгляды и скрывать тайны, впрочем, уже начинало надоедать.
Сегодня Елисеенко опять поставил машину на дальней парковке и сбивчиво пояснил, что там «больше места».
Почему он так хочет, чтобы нас по-прежнему никто не видел?..
– Как много в этом слове – «любовь», друзья мои! – окрылённо вещала преподаватель, широко улыбаясь. – В ряду самых разносторонних понятий на свете любовь занимает одно из первых мест. И каждый носит в себе собственное понимание того, что такое любовь. Вот здесь, – ладонь преподавательницы замерла в центре её груди.
Группа обменялась взглядами, в которых было куда больше тоскливых надежд на скорый звонок, чем попыток отыскать «собственное понимание» для ватмана.
– Сколько бы нам ни было лет, – негромко продолжала риторичка, перебирая яркие браслеты, – мы беспрестанно ждём любви. Вы знаете, я верю, что мы «любим только раз, а после ищем лишь похожих». Мы ждём возвращения за столик на двоих, из-за которого когда-то шагнула та особенная любовь, что обещала нас не покидать. Шагнула – и растворилась во времени, забыв на столе лишь помятый фоторобот. И по нему мы обречены вечно искать её, хватая прохожих за рукава. Почему же мы так часто всю жизнь не можем найти, что ищем? – с расстановкой и придыханием проговорила преподавательница – как делала всякий раз, когда ждала ответ.
– Потому что мы помним пропавших в виде образов, но не находим слов, чтобы чётко описать себе их суть, – проговорила Майя, снова постучав ногтями по столу.
– Верно! – взревела риторичка, хлопнув в ладоши.
Задремавший Гайдукевич вздрогнул и ошарашенно заморгал.
– Порой, правда, чёткое описание надо, чтобы таких с тех пор избегать, – краем губ прошептала Уланова.
Ковалевская прыснула, опустила лицо и беззвучно затряслась.
Бьюсь об заклад, ты тоже вспомнила какого-то «тревожника».
Сосредоточиться на серьёзных доводах не получалось; в сердце плясали розовые бесенята со злободневных открыточек.