– Ладно, Наташ, отстань от него. Не хочет говорить – значит сам разберется. Молодец, хоть немного по-мужски мыслить начинает.
Федя гневно сжал губы, внутри все закипело: «хоть немного» убило «молодец» на корню.
– Нельзя в себе держать все проблемы! – возразила Наташа. – На то и существует семья, чтобы помочь в такие моменты!
– Наташ, поверь мне, это не тот момент, – ответил Олег, и Федя впервые в жизни почувствовал с ним солидарность. На этом и закончили.
Несколько последующих дней Бочков победителем смотрел на Федю, но, осознав в конце концов, что тот признавать себя побежденным не собирается, как-то прошипел ему в ухо, проходя мимо:
– Будь уверен, ботаник, я тебя достану!
– Долго дотягиваться будешь. Подрасти сначала.
– Я тебя с такой грязью смешаю, не отмоешься.
– Я, Бочков, с такой грязью, как ты, не смешиваюсь. У меня ингредиенты другие.
Бочков презрительно усмехнулся и зашел в класс.
Федя больше не грузился по поводу Кости. Он знал: после недавней сцены Бочков еще долго его не тронет, просто потому, что сильно испугался в тот раз: его видел Олег. За драку могли исключить из лицея. Намного больше Литвинова волновало другое: новенькая нравилась ему так, как не нравилась еще никогда в жизни ни одна девушка. Было достаточно одного взгляда в ее сторону – и у юноши перехватывало дыхание, сердце начинало колотиться, как сумасшедшее. Стоило Рашевской просто появиться в поле зрения Феди, как он тут же становился рассеянным, неловким, у него неизменно что-нибудь падало. Один раз в столовке он десерт на себя опрокинул. Ян поначалу прикалывался, по-дружески, конечно, но потом понял, что это серьезный клинический случай, и перестал доставать Литвинова, которому было совсем не до шуток.
Ирина быстро стала центром внимания всего класса. Ослепительно красивая, неизменно уверенная в себе, она в то же время ни капли не походила на ярких, гламурных и наглых девиц, встречающихся в каждой школе. Напротив, более всего в ней привлекало какое-то тихое достоинство, можно даже сказать, аристократизм. И говорила она всегда так, что с ее мнением невозможно было не считаться. Девчонки с завистью присматривались к ней. У мужского состава она сразу же стала общим предметом воздыханий, чем вызвала глубочайшее неудовольствие прекрасной половины. За ее спиной шептались, обсуждали каждое слово и каждый шаг. В лицо же все общались очень мило и доброжелательно.