– Не болтай ерунду, Бочков. Я подумаю.
– О’кей, ловлю тебя на слове.
Слыша весь разговор, Федя задыхался от бешенства. Он тупо смотрел в учебник, делая вид, что читает, но все его мысли были поглощены ненавистью и ревностью.
Костя же, продолжая рисоваться перед Рашевской, подошел к Литвинову.
– О-о-о, ботаник умеет читать книжки… – картинно дернул учебник в Фединых руках. – Анатомия!
– Отвяжись, Бочков. А то у меня возникает желание на тебе попрактиковаться.
– Попрактиковаться в каком смысле? Разделов в анатомии много… М-да. Если это то, о чем я подумал – будет действительно страшно.
Ребята, стоявшие вокруг, покатились от хохота.
– Ты сейчас свою мечту что ли изложил? – парировал Литвинов. – По Фрейду – так получается.
Хохот вокруг усилился. Бочков, не придумав, что сказать в ответ, грубо сдернул Федю с подоконника, но ударить не успел. Хоть Федя и не любил занятия единоборствами, в жизни они не раз уже ему пригождались. Через секунду Бочков отлетел к противоположной стене и с громким треском упал прямо в дверь, которая открылась настежь и тут же прихлопнула Костю по голове. Пунцовый от злости, Бочков вскочил, бросился к Феде, но тут из класса, куда он влетел, вышла завуч.
– Что здесь происходит?! Кто это сделал?
В коридоре стало как-то очень тихо.
– Я спрашиваю, кто это сделал?! – повторила завуч тоном тюремного надзирателя.
– Ну я, и что? – нехотя отозвался Литвинов.
– К директору. Оба.
– Ян, возьми мою сумку, – злой как черт, Федя направился за завучем. Бочков поплелся следом.
Директор лицея, «ВИП», как между собой прозвали ее ученики (в расшифровке – «вобла истеричная пересохшая»), с гестаповским лицом и злыми колючими глазами, сидела за массивным столом из красного дерева. Тон разговора, вернее, монолога, был такой, будто ребята убили всех учителей и сожгли школу.
– …Вы прекрасно знаете: драки в нашей школе запрещены!!! Вы учитесь в элитном!!! лицее!!! Еще один подобный инцидент – и будет ставиться вопрос о вашем исключении! Я не позволю порочить имя нашего учебного заведения! Инна Аркадьевна, сейчас же запишите каждому предупреждение в дневник, и, если завтра рядом не будет подписи отца, вызовем родителей.
Притихшие, ребята вышли из кабинета. Через десять минут у каждого в дневнике красовалась размашистая надпись, нацарапанная жирной гелевой ручкой. Федя прочитал текст и понял, что вечер будет не из легких. Надпись гласила: