– Иди сюда, детка, нам нужно поговорить, – сказала Анриетта, увлекая ее к дивану в глубине гостиной.
К ним тотчас же присоединилась Ирис.
– Итак, Жозефина, – напористо начала Анриетта Гробз, – Что ты думаешь делать?
– Продолжать… – с вызовом сказала Жозефина.
– Продолжать? – удивилась Анриетта Гробз. – Что продолжать?
– Ну как… Жить дальше.
– Но я серьезно, детка.
Если мать называет ее детка, дела плохи. Сейчас начнется – жалость, наставления и занудные нотации – куплет за куплетом.
– В конце концов, это мое дело… и тебя не касается.
Ответ вырвался у Жозефины сам собой и прозвучал агрессивно. Родительница, не привыкшая к такому отпору, нахмурилась.
– Как ты со мной разговариваешь! – оскорбленно воскликнула она.
– Решила что-нибудь? – послышался мягкий, обволакивающий голос Ирис.
– Я сама справлюсь, – сказала Жозефина, и опять получилось грубее, чем она хотела.
– Черная неблагодарность – отвергать помощь, когда тебе ее предлагают, – кисло заметила Анриетта Гробз.
– Ты права, но так уж вышло. Я не хочу больше об этом говорить, ясно вам?
К концу фразы она перешла на крик, взорвавший стоячий воздух семейного раута.
«Ну-ка, ну-ка, что стряслось? – подумал Шеф, навострив уши. – Вечно от меня все скрывают! Я тут у них пятая спица в колеснице. Семейка!» С невинным видом он пододвинулся вместе с газетой поближе, чтобы лучше слышать, о чем говорят женщины.
– И как же ты справишься?
– Буду работать, давать уроки… ну не знаю! Сейчас я чувствую, что проснулась, и пробуждение не из веселых. Думаю, я еще не осознала до конца.
Ирис смотрела на сестру, восхищаясь ее смелостью.
– Ирис, – спросила мадам Мать, – что ты об этом думаешь?
– Жози права, все настолько неожиданно. Нужно дать ей оправиться от потрясения, а уж потом расспрашивать о планах.
– Спасибо, Ирис, – вздохнула Жозефина, наивно предположив, что гроза миновала.
Не тут-то было: мадам Мать так просто не отступается от задуманного.
– Я, когда осталась с вами одна, засучила рукава и принялась работать, работать…
– Но я же работаю, мама, ты всегда об этом забываешь.
– Это не называется «работой», девочка моя.
– Потому что я не хожу в офис, не подчиняюсь начальнику и не получаю талоны на обед? Потому что моя работа не похожа на то, к чему ты привыкла? Однако я зарабатываю на жизнь, хочешь ты этого или нет.