– Да, – всхлипнула Жозиана. Ей стало полегче в этих больших ласковых ручищах.
– А она так и не захотела мне его родить.
– Может, это и к лучшему… – сморкаясь, прошептала Жозиана.
– Хорошо, что ты у меня есть – сразу и жена, и ребенок.
– Не жена, а любовница… Жена в кабинете ждет.
– Что?
Шеф подскочил, словно ему в задницу воткнули гвоздь.
– Ты уверена?
– Мы тут перекинулись словечком…
Он растерянно потер лоб.
– Поругались?
– За что боролась, на то и напоролась.
– Ах ты ж! Мне сейчас позарез нужна ее подпись! Сумел сбагрить англичанам прогоревший филиал, ну ты знаешь, тот самый, в Мюрпене, я давно хотел от него избавиться… Надо чем-нибудь ее подмазать! Вот отчего бы тебе, мусечка, не подождать и не пособачиться с ней в другой день? Что мне теперь делать?
– Она потребует у тебя мой скальп…
– Что, прям настолько?
Он был явно обеспокоен. Принялся шагать взад-вперед по комнате, вертелся на месте, махал руками, разговаривал сам с собой, потом стукнул ладонью по столу и бессильно рухнул на стул.
– Ты так ее боишься?
Он горько улыбнулся, как поверженный воин, и поднял руки вверх, прося пощады.
– Пойду все же к ней…
– Да, посмотри, наверняка роется у тебя в ящиках.
Шеф с огорченным видом пошел к двери, хлопая себя по бокам, словно извиняясь за свое постыдное поражение. Вдруг обернулся, сутулый, подавленный, и робко, тихо спросил:
– Обиделась, мусечка?
– Иди уже…
Она все знала про мужскую отвагу и не надеялась, что он ее защитит. Много раз видала, как он дрожал после встречи с Зубочисткой. Ничего она от него не ждала, разве только ласки и тепла в постели. Просто дарила своему толстому добряку радость, которой он был начисто лишен в жизни, и сама тоже радовалась, ведь в любви отдавать не менее важно, чем получать. До чего же здорово чувствовать, как он млеет под ее тяжестью и замирает от счастья! Закатывает глаза, открывает рот в безмолвном крике. Она наслаждалась своим могуществом, своей почти материнской властью. Сколько их у нее было! Одним больше, одним меньше… Этот хотя бы славный, добрый. Она привыкла к ощущению власти, сроднилась и с ним, и с ее милым пупсиком, таким щедрым в любви. Может, и впрямь надо было помолчать в тряпочку? Жозиана мужчинам не доверяла. Впрочем, как и женщинам. Она и себе не очень-то доверяла! Порою собственные поступки ставили ее в тупик.