– Не отвлекайтесь, – строго сказал Голиаф. – Что там с вашими ангелидами?
– Да, конечно… Мне кажется, что мы сможем использовать эту покуда весьма расплывчатую тему в узком и совершенно конкретном качестве.
– И каким же образом?
– Кажется, кое-кто только что упомянул матушку юного Морозова, – нервно проговорил Носов.
– Ну, я упомянул, – ответил Кратов. – Что, не следовало?
– Пожалуй, – сказал Носов. – Похоже, мы разбудили лихо.
По аллее легким стремительным шагом на них надвигалась Елена Климова. Не шла, а именно надвигалась. Как стихия, как самый разрушительный ураган. По мере приближения непринужденными жестами она сносила с постаментов все вазы на своем пути.
– Коллекционный фарфор, – слегка задохнувшись от невиданного вандализма, промолвил Вревский трагическим голосом. – Эпоха Мин. Бесценный антиквариат. Вдребезги, все вдребезги…
– Не о том беспокоитесь, коллега, – сказал Кратов. – Сейчас она до нас доберется.
Возвышение мичмана Нунгатау
– Итак, мичман? Я жду.
Пока бедолага кхэри, с которого мигом, как шелуха с переспелого зерна, слетела вся наглость, беззвучно шлепал губами на манер выброшенного на берег осклизлого обитателя вод, гранд-адмирал Вьюргахихх протиснулся между ним и Каннорком к столу и сграбастал розовый конверт.
– Вы намерены отвечать на мой вопрос?
– Д-да, янрирр…
– Ну так самое время начать.
– Ке… келументари – это предание. Миф… Никто не верит, что они существовали. О них рассказывают всякую шрехну… всякий вздор.
– Тогда как вы относитесь к тому, что здесь написано? – Вьюргахихх повертел злосчастным конвертом перед носом мичмана Нунгатау.
– Виноват… Не могу судить… не ознакомлен…
– Ложь, – с наслаждением произнес гранд-адмирал, – есть одно из десяти наитягчайших согрешений, что вверг в наши души демон-антином Юагрморн, с тем чтобы отвратить нас от духосообразности и совершенства Стихии Стихий. Хотя вы как этнический кхэри вправе и не разделять наши религиозные догматы… А уж говорить о лжи перед лицом своего военачальника и вовсе не приходится.
Что ж, гранд-адмирал не был слишком сведущ в этнических нюансах. И не в пример более образованные персоны терялись в предположениях, во что на самом деле верили и чему поклонялись кхэри. Многие сходились на том, что в числе их добродетелей правдолюбие – наипаче в отношении начальства, да еще чуждого исповедания, – не упоминалось. Но в том, что кхэри издавна славились дерзостью и своенравием, разногласий не было. А уж о их упрямстве ходили не только легенды, но и анекдоты. Дерзить в лицо гранд-адмиралу мог бы только безумец с суицидальными наклонностями. Гнуть свое до последнего – только чистокровный кхэри.