Квартира была большая в высотке с панорамными окнами на Москву – реку, двухуровневая, пять комнат. Зачем мне столько одной, я не знала, но папа сказал что-то про вложение денег, и я перестала слушать. Никогда не вдавалась в тему бизнеса, где все эти биржи, акции и где моя скрипка.
– Так вот, теперь вы, Маргарита Владимировна, по поводу счета, который ваш отец открыл при вашем рождении. Им сможете пользоваться, когда вам исполниться двадцать один год. По завещанию вы получаете: виллу в Греции на острове Пелопоннес, небольшой домик в Испании в районе городка Тосса-де-Мар, к тому же вам обеим принадлежат апартаменты в Лос-Анджелесе. Владимир Борисович приобрел их, чтобы не останавливаться в отеле, когда ездил туда в деловые поездки. И это все, – нотариус сложил документы и снял очки.
– Как все? – удивилась мама, – Володя был одним из учредителей огромного холдинга, а фирмы, счета?
– Все это заморожено до того времени, пока идут разбирательства по холдингу, – ответил нотариус.
– Какие разбирательства?
– Все акционеры, кроме одного, потребовали срочный возврат своих активов, а это я вам скажу огромные суммы, учитывая проценты.
– Кроме одного? Кто это? – заинтересовалась вдруг я.
– Это не секрет, его имя Рязанцев Артем Николаевич, – кивнул нотариус, и я со вздохом прикрыла глаза рукой.
– Сволочь, – выдохнула мама, – Неужели ничего нельзя сделать, чтобы этому паразиту ничего не досталось?
– Я в таких делах не компетентен, – начал складывать бумаги в коричневый кожаный портфель нотариус, – В наследство вы сможете вступить, как все акционеры получат свои деньги обратно. Если суммы холдинга не хватит, когда фирму продадут, тогда у вас изымут квартиры и возможно, я повторяю, возможно, обнулят счета.
– А этот дом? – с испугом спросила мама, – Он достался мне от моих родителей, дом не имеет отношения к наследству!
– Как супруга ныне покойного одного из глав холдинга, ваше имущество тоже может пойти в счет погашения долгов, – нотариус встал из-за стола и подошел к нам. Наклонился и поцеловал ручки обеим:
– Еще раз повторю, очень сочувствую вашему горю, такие замечательные женщины, – вздохнул он и поклонился, вышел из кабинета.
Мы какое-то время сидели с мамой в напряженном молчании, обдумывая ситуацию, пока она не повернулась ко мне, мягко тронув за руку: