– Буду! – на меня внезапно напало упрямство. – А потом еще и настоящие сделаю, четвертого размера.
Кира усмехнулась.
– Понравилось мужское внимание? Ну-ну, флаг в руки.
Но меня ее сарказм не задел, я была на своей волне.
– Сделаю себе офигенные сиськи, такие чтобы все мужики при виде них падали замертво, – воодушевленно вещала я.
– И сами собой в штабеля складывались, – подсказала Кира.
– Именно! Пусть складываются. А я буду такая вся из себя идти, и каблуками им прямо по сарделькам!
Кира хохотала, держась руками за живот.
– А сиськи даже потрогать не дам, – подытожила я.
– Никому?
– Никому! Ну, разве что самому-пресамому распрекрасному принцу. Если такие существуют.
– Ни разу не встречала. Но нормальные мужики бывают, это факт.
Я поделилась с Кирой блинчиком. Когда мы закончили завтрак, Макса в столовой уже не было.
А потом мы пошли на работу.
– Как думаешь, меня не уволили? – спросила я.
– Не уволили.
– Откуда ты знаешь?
– Если б уволили, уже сообщили бы.
– Ну, может, не успели…
Разволновавшись, я забыла, что собиралась вернуться в свою комнату и снова надеть лифчик с мочалками. Вспомнила, уже входя в ресторан. И подумала, что, может, я и форму-то зря надела. Может, у меня ее сейчас отберут.
Войдя, мы сразу увидели Леопольда. А за его спиной маячил… альбинос. Я остановилась. Хотела развернуться и убежать. Но Кира взяла меня за руку.
– Рита, – обратился ко мне Леопольд. – Тут наш клиент хочет с тобой поговорить.
– Наедине, – прогудел альбинос.
Я только сейчас подняла на него глаза. Но с его взглядом не встретилась. Он смотрел куда-то в сторону.
Леопольд резво удалился. Кира тоже, но она остановилась неподалеку, показывая мне: если что – она рядом.
– Рита, – проскрипел альбинос. – Я бы хотел извиниться за вчерашнее.
От удивления я чуть не рухнула на стоявший рядом стул.
– Мы с вами друг друга неправильно поняли. То есть… я неправильно понял. Я думал, что вы… А вы не…
Он так неуверенно мямлил, что мне даже стало его жалко. Надо же, у альбиноса проснулась совесть! Ему стало стыдно за то, что он пытался тыкать мне в лицо сарделькой. Это обнадеживает. Этот мир не потерян, раз у таких, как он, просыпаются подобные чувства…
– В общем, простите меня.
Он, наконец, поднял на меня глаза. И мне показалось, что никакого раскаяния в них нет. А есть неприязнь и что-то такое… страх, что ли? Но, наверное, мне кажется. Видимо, у него просто такие глаза. Альбиносские, бесцветные. В них неправильно отражаются эмоции.