Потом собралась с духом и посмотрела все-таки на гроб. Вернее, на тетю Лену, которая стояла, вцепившись в его край. Наверное, чтобы не упасть. Ксюша опустила глаза на Мышку. Потом подняла на тетю Лену. Ей вдруг показалось, что она сходит с ума – Мышка стоит у гроба, а ее мама лежит в гробу.
Ксю закрыла глаза, досчитала до десяти, снова открыла. Нет, стояла все-таки тетя Лена, но сегодня она была похожа на Мышку, а Мышка – на тетю Лену. Все потому, что Мышку причесали, накрасили, одели во что-то нарядное. Оказывается, у нее даже грудь есть. Обычно Мышка ходит в балахонах каких-то бледно-бежевых. А тетя Лена, наоборот, обычно накрашена, одета с иголочки, на каблуках, улыбочка ехидная, подбородок задран. Не мама, а старшая сестра.
Но это обычно. А сегодня – ни косметики, ни улыбочки. И балахон. Только не бежевый, а черный.
Тут пришел поп и принялся читать что-то на непонятном языке, отработанными движениями помахивая кадилом. Родственницы начали креститься и бормотать. Ксюша поняла, что еще немного – и завоет. Она осторожно двинулась к выходу, сопровождаемая мамой.
– Ты чего? – Мама заглядывала в глаза: – Плохо? Голова кружится?
Ксю на всякий случай кивнула.
– Я сейчас врача! – Мама кинулась рыться в сумочке.
– Не надо, – попросила Ксюша, – на воздухе лучше. Ты иди. Неудобно…
Мама еще сто раз спросила, как Ксю себя чувствует, и вернулась. Ксюша уселась прямо на край каменной мусорки у входа, ноги не держали.
– Ксения, кажется?
Она подняла голову. Рядом стоял вчерашний мятый следователь. Теперь он был в обычной одежде, без погон – и напоминал пьянчужку, который стреляет мелочь на пиво.
Ксю кивнула.
– Слушай, я понимаю, сейчас плохой момент, – следователь поскреб щетину, – но дело срочное… Меня зовут Леонид Борисович.
Ксю кивнула.
– Я мог бы тебя вызвать в управление, но… может, тут поговорим?
Ксю снова кивнула, чувствуя себя механической куклой.
– Позавчера вечером у вашего класса был кружок по физике…
– Факультатив. У нас физик хороший. Сергей Соломонович.
– Да, я говорил с ним. Заслуженный и все такое. Только очень рассеянный.
Ксюша впервые за последние сутки улыбнулась. Да, Сергей Соломонович мог перепутать классы. Однажды минут пять рассказывал про ядерные реакции третьеклассникам – а потом прибежала опоздавшая училка и выгнала его. Так мелкие еще и отпускать не хотели, кричали: «Еще хотим про бомбу!» А сколько раз Соломоныч утаскивал в кармане губку для доски…