Третий заход вышел удачнее. Кормовая
пушечная установка бомбардировщика стреляла совсем не в тот сектор,
откуда подбирался к своей цели «дорнье» Беккера, и обер-лейтенант
открыл огонь почти в упор, всадив в огромную тушу русского самолета
две длинные очереди.
- Горит! Русский горит! Поздравляю,
герр обер-лейтенант!
- Их здесь еще много, Вилли. Сегодня
у нас будет тяжелая ночь, - улыбнулся Беккер.
- Еще одна метка! – неожиданно
изменившимся голосом выкрикнул бортмеханик. – Что-то небольшое,
вроде нашего «дорнье».
- У русских есть двухмоторные дальние
бомбардировщики. Кажется, Ер-2, или как-то так.
- Не похоже, герр обер-лейтенант.
Скорость слишком большая. Он быстрее нас летит!
- Пе-2? Пикировщик? Русские
изначально разрабатывали его, как высотный истребитель, а потом
переделали в бомбардировщик, но приличная скорость у него осталась.
Давай курс – будем валить.
- Он сам идет к нам, командир! –
озадаченно ответил Гёнслер, - Дистанция километр.
- Вижу его! – русский самолет уже был
вполне различим в ночном прицеле, - точно, Пе-2. Что-то уж больно
смело он идет.
Обер-лейтенант Беккер был опытным
пилотом, и излишней самоуверенностью не страдал. Он помнил, как
странно вел себя экипаж сбитого бомбардировщика, откуда-то узнавший
об опасности еще до того, как его «дорнье» открыл огонь. Немецкий
пилот сделал выводы. Беккер решил, что у русских тоже появилось
что-то вроде радиолокатора, но весьма несовершенного, не
позволяющего точно определить направление на цель. Поэтому он
просто сменил курс, чтобы атаковать Пе-2 сбоку.
- Русский тоже повернул! - тут же
выкрикнул бортмеханик. – Дистанция четыреста!
- Спокойно, Вилли, - ровным голосом
ответил Беккер, хотя сам уверенности уже не испытывал.
- Триста метров!
Впереди замелькали вспышки. Росчерки
трассеров проходили впритирку к пилотской кабине. Беккер услышал
резкие хлопки, которые ни один опытный пилот ни с чем не спутает –
с таким звуком пули пробивают корпус самолета.
Вскрикнул бортмеханик. Мигнули и
погасли неоновые лампы аппаратуры радиолокатора. Заглох и тут же
вспыхнул правый двигатель, а безжалостные очереди русского стрелка
продолжали бить в корпус и кабину самолета. Каким-то чудом в
Беккера пока не попала ни одна пуля. Обер-лейтенант бросил взгляд
на бортмеханика. Вилли был мертв, это не вызывало никаких сомнений,
а избитый «дорнье» с каждой секундой терял управляемость.