– Кого вы ищете? – дверь с надписью «Ординаторская» распахивается, нехотя выходит медсестра.
Подойдя к своему столу эта, с виду здоровенная девица, достаёт из ящика целую горсть таблеток и бросает их в шикарно нарисованный рот, точно шпагоглотатель; запивает чем-то из мензурки. Шесть пилюль, не меньше. Я излагаю просьбу Дульцевой и не могу сдержать любопытства:
– А что у неё?
– Анемия, – медсестра сделала жест вдоль тела, – старость.
Это не «старость», а странность. Тётка-то ещё ничего, а медсестра, видимо, врёт.
– Пошли, – это «пошли» звучит несколько виновато.
– Галочка, наконец-то! – встречает её Дульцева.
Та довольно грубо вкалывает ей в руку болеутоляющее и удаляется, хлопнув дверью. После укола Дульцева лежит на боку в стоическом спокойствии, поджидая эффекта снятия боли. Волосы у неё не седые, возможно, искусно выкрашенные, собраны в большой пучок на затылке небрежно, но изящно. Напоминает она мне родную, тоже интеллигентную бабушку.
Наконец, приход-обход! И этот бог, садясь рядом, велит раздеться до пояса. Больничная рубаха от волнения застревает на голове непонятно-узким вырезом. У меня горят щёки. Так на меня действует ужас обнажения перед лицом мужского пола; за сутки второй раз. Первый – на операционном столе. Глаза у врача – в точности две вымытые блестящие ягоды смородины, вспомнился едкий вкус этих ягод на языке.
– Откройте рот, скажите «а», – улыбнулся.
Зубы у него крахмально-яркие, как халат, но один нарос на другой (милая подробность). Кольца нет, наверное, не женат. До слёз, до звона в ушах, дрожа и стараясь скрыть происхождение дрожи, перебарываю вполне врачебные прикосновения «в области желудка», воспринимая их почти как эротические. Резко сойдя с катушек, хочу остаться в больнице навсегда. Вот мужчина, с которым можно, наконец, потерять девственность. Впрочем, выбор у меня на этот счёт невелик: у нас в библиотечном институте не для кого краситься: одни девицы и Вова-эпилептик. После осмотра какое-то время лежу, будто оглушённая, ничего не видя и не слыша, перестав болеть желудком, но, уже точно, заболев головой…
Возле соседней кровати что-то происходит, для меня – малозначительное, а потому целиком не услышанное. Возвращаюсь на землю, когда Галочка с беспардонным стуком дверью покидает палату. Врач тоже готов на выход. Говорит: