– Ты прав, я знаю.
– Пойдем спать.
Рен кивнула и направилась к раковине, чтобы вылить остатки уже остывшего кофе, а Ричард зашаркал к лестнице. Опустошая чашку, Рен краем глаза заметила в окне свое отражение. Вид у нее был тот еще.
Тут она заметила, что растущий в горшке на подоконнике базилик уже почти завял. Она быстро освежила его небольшим количеством воды из-под крана, зная, что уже через несколько часов он снова воспрянет.
– Давай, малыш. Попей.
Потом она выключила свет и поднялась в спальню, гадая, поливает ли серийный убийца свои домашние растения.
Поездка в университет по пробкам могла занять несколько часов. Иногда Джереми был даже не против. Это то время, которое он мог провести в полном одиночестве, где никто не отвлекает его от мыслей.
Сегодня был не один из таких дней.
Джереми нервничал. Ощущение было такое, словно внутри ног бегает целая прорва маленьких жучков, и он покачивал и постукивал ногами в бесплодных попытках унять этот зуд. Такое бывало каждый раз, когда он пытался решить, что хочет создать следующим. Теперь, когда его цель была совсем близко, он не мог перестать о ней думать. Не мог перестать мысленно представлять, как будет разворачиваться его игра. Он уже мог чувствовать запах их отчаяния.
Джереми ущипнул себя за переносицу и включил радио, переключился на местную станцию.
– Жертву, белую женщину примерно двадцати лет, нашли этим утром у одного популярного местного бара. Тело отвезли на судмедэкспертизу, аутопсия будет проведена сегодня днем.
Джереми ощутил, как сердце у него забилось быстрее, а к лицу прилил жар. Всякий раз, когда он понимал, что эти неумехи-детективы нашли еще одного его гостя, Джереми охватывал особенный трепет. Единственная причина, по которой они еще не присоединились к преступникам, которых так усиленно ищут – это их своеобразная ложная мораль. Хрупкая вещь, которая может в любой момент разлететься на куски, словно стекло.
И еще этот судмедэксперт. Неважно, как сильно он верит, что мертвые могут с ним говорить – они не могут. Судмедэкспертиза может определить – иногда – причину смерти, но как они почувствуют последние мысли жертвы, судорожно глотающей стремительно заканчивающийся воздух? Криминальные патологоанатомы могут очень точно объяснить, что произошло после того, как остановилось сердце. Но они не могут написать отчет, объясняющий, как выглядит истинное мучение, не могут упростить до схемы безумное удовольствие, которое испытывает тот, кто его причиняет. Они вооружены пилой для костей, но никогда не обхватывали ладонью чужую шею. Смерть и боль нельзя объяснить в отчете о вскрытии, как ни пытайся. Это глубоко первобытные понятия, которым нельзя научить на лекции или измерить в лаборатории.