Ее глаза не давали мне отвести взгляд и заполняли мир вокруг – прямо как вчера глаза Алии. Серые сегодня, зеленые вчера. Только сейчас это было страшно: словно огромный паук плетет сеть, прежде чем меня съесть.
– Н-не н-надо, госпожа.
Шериада ухмыльнулась, и я задрожал – в ее взгляде ясно читалась жестокость. Я привык видеть ее и угадывать женские желания, я не мог ошибиться. Жестокость и жажда боли. Нуклийские волшебники, у которых нет никакого представления о морали, не страдали от избытка щепетильности. Я знал, что меня ждет.
Следовало умолять ее: опуститься на колени, быть может, поцеловать носки туфель – умел же я раньше просить прощения! Сейчас ноги не сгибались. Я смотрел на принцессу, дрожал, но стоял прямо.
Вместо меня на колени бросился Ори.
– Миледи, прошу, умоляю, не надо! Господин просто еще не проснулся, он не понимает что говорит. Не гневайся!
Шериада снова ухмыльнулась, но стоило Ори коснуться ее туфель, усмешка пропала, как и жестокость. Принцесса растерянно огляделась, словно вдруг позабыла, что происходит.
– Я… Не… Что?..
Потом она отступила на шаг, потом еще на один, и еще. Резко выдохнула, наткнулась на кресло, чуть не упала в него и тяжело оперлась о подлокотник.
– У вас вино есть?
Не вставая с колен, Ори кивнул.
– Розовое имперское, как ты любишь, миледи. Прикажешь принести?
Шериада опять растерянно огляделась.
– Да… Да, принеси, Ори, пожалуйста.
Когда он встал, его лицо ничего не выражало, словно случившееся было для него делом обыденным. И на кухню он не побежал сломя голову, а спокойно пошел, как хорошо вышколенный лакей. Я поймал себя на том, что недоуменно смотрю ему вслед. Может, все это действительно нормально для Нуклия? Принцесса, входящая в спальню молодого человека без стука на рассвете с угрозами пытать его до смерти. Может, это я что-то не понимаю?
Шериада, спотыкаясь, буквально наощупь наконец села в кресло и принялась тереть лоб. Я смотрел на нее, и в рассветных лучах принцесса сияла как… Да, почти так же ярко, как Повелительница.
Понятнее не стало.
Ори не заставил себя долго ждать – минуты не прошло, а он уже расставлял на прикроватном столике хрустальные фужеры. Один из них он наполнил и с поклоном протянул принцессе на серебряном подносе.
Шериада тут же его осушила и взглядом приказала налить еще. А потом еще. И еще. Когда бутылка опустела ровно наполовину, принцесса все-таки остановилась и попыталась изобразить улыбку. Получилось плохо: ее губы словно сами собой складывались в жестокую ухмылку. Но голос звучал ровно: