— Ая-яй, детишки, родители не учили вас, что ходить одним в
такой местности опасно? Ведь там встречаются разбойники. Такие, как
мы! И, раз ваши родители вас не пороли, то я вынужден взять эту
честь на себя. Правда, только девочек, хи-хи, — похабно
рассмеялся он.
Ситуация — хуже не придумаешь. Нет, мне самому эти
разбойники не так уж и опасны, но этого нельзя сказать о моих
новоиспеченных друзьях. Остается только надеяться на их
благоразумие, и на то, что разбойникам невыгодно их убивать.
— Бегите, — обернувшись к Штрауссам, скомандовал я не
терпящим возражения голосом, — я справлюсь.
— Он справится, ахахахаха! — схватились за животы
разбойники.
Пусть смеются. Смеющийся враг — беспечный враг. Идеальный
момент для атаки! Беспечный враг — мертвый враг!
Мощным прыжком сокращаю разделяющее нас расстояние и, перекатом
погасив энергию, оказываюсь у ног разбойника с коротким мечом.
Взмах мгновенно обнаженным ножом, и бандит лишается ноги; мой нож,
конечно, не из Адамантия, но тоже очень остр. Минус один —
этот уже не боец.
— Ловите девчонок! Роб, пристрели звереныша!
— принялся раздавать указания первым пришедший в себя
командир. Надо было устранить его первым, но тогда я рисковал
подставиться — вожак, в отличие от выбранной мной жертвы, был
прикрыт головорезами с дубинами.
Следующей моей целью стал лучник. Тот самый Роб, которому
приказали меня пристрелить. На этот раз прыгать я не стал. Летящая
по прямой цель — отличная мишень. Так что пришлось
перемешаться бегом.
Нас разделяло десять метров. У лучника будет шанс выстрелить
только один раз. Теперь все зависит от его выдержки — я не
настолько крут, чтобы увернуться от стрелы в упор.
К несчастью для него с выдержкой у лучника были проблемы: стрела
просвистела мимо меня, когда до Роба оставалось еще шесть метров.
Хех, еле увернулся. Все! Второй раз он выстрелить не успеет!
Разбойник и сам это осознавал, поэтому он отбросил лук и
выхватил нож.
Хочешь сражаться на ножах? Извини, ты проиграл — когда до
врага оставалось чуть более трех метров, я с силой метнул нож.
Среагировать противник не успел, и тяжелое лезвие с легкостью
вспороло грудную клетку, пронзая сердце.
А ведь это мое первое настоящее убийство, — мелькнула в
голове мысль, но тут же исчезла — таким мыслям не время в
бою.
Я окинул взглядом поле боя и зло выругался: Штрауссы не
побежали!