Так вот, что касается многочисленных совзагранработников, они среди массы преимуществ и привилегий этой особой касты советских людей имели еще одно, чуть ли не самое главное, – они зарабатывали чеки! Необходимо пояснить тем, кто родился уже в перестроечное время, что зарплату за границей в те годы выплачивали не деньгами – долларами, франками или еще какими фунтами, а чеками. И выплачивали не «там», а на родине, и только в Москве. На чеки нельзя было купить кусок колбасы с бутылкой водки в соседнем гастрономе или хлеб в булочной, чеки – по сути, стеклянные бусы – можно было только обменять в специальных закрытых магазинах «Березка» на шмотки и аппаратуру. А уж потом шмотки или аппаратуру превратить в деньги. Комбинаций было много. Ясное дело, что и сами чеки без сложных товарообменных отношений котировались очень высоко. У входов в «Березки», а их было в Москве четыре-пять, да в Ленинграде две, постоянно толпились спекулянты и кидалы. Они как бы нехотя и между делом, но четко и оценивающе просматривали подходы к магазину в поиске только что приехавших из-за рубежа обладателей чеков («только что» – это существенный фактор, потому что потом приходил опыт, как правило, печальный), чтобы путем сложных уговоров вовлечь провинциального загранкомандировочного в обменные операции, ну а уж «кинуть» дальше было делом техники. Ведь подавляющая часть не москвичей и не ленинградцев в гробу хотела видеть эти чеки и шмотки, «Березок» в Рязани или Саратове нет. Интересовали родные деревянные советские рубли, вот люди и шли на рисковый уличный обмен и зачастую теряли в несколько мгновений многомесячным трудом заработанные тысячи.
Вернусь к сказочным и невероятным в понимании соотечественников причинам такой улыбки фортуны, как зарубежная командировка. ГКЭС – Государственный комитет по внешним экономическим связям, кажется, так? – всесильная контора, осуществляющая практически все зарубежные контракты СССР, был просто вынужден привлекать студентов в качестве переводчиков. Как рассказывали москвичи, у Ленинграда было колоссальное преимущество, помимо прекрасной школы португальского языка, – никто из командированных студентов за несколько последних лет ничего ужасного в заграничных поездках не совершил. Ужасное, с точки зрения «Морального облика* советского человека за рубежом», – это что-то совсем запрещенное,