Солнце чуть золотило кромку леса, а путники уже собрались в дорогу. Степану в благодарность за дельный совет Миронов отрядил мешок с провизией, и хоть тот брать не хотел за доброе-то дело, разве можно, но Илия Федотыч и слушать не желал отказа.
Распрощавшись с ночной своей компанией, пошёл Степан по дороге меж раскидистых вязов, а подводы Миронова покатились с горки, к реке, где уже шумел на пристани ожидающий парома народ.
До тракта оставалось Степану ещё довольно далеко, как он сам прикидывал и как наставлял его дед Аким. Вязы и широкие поля сменились невысоким кустарником, сырые овраги и канавы подходили к самой дороге, всё реже попадались по пути деревни. Изредка догоняли Степана едущие скорой рысью крытые повозки, выхоленные лошади которых указывали, что не простой человек пустился в путь, а важная особа. Наверно потому никто и не приметил путника, покрытого пылью и сошедшего к канаве, чтобы пропустить повозку. А может и приметили, да не тот это был человек, чтобы пустить его попутчиком. А Степан всё шел, дорога петляла меж холмов и подлесков, и оказываясь у очередной развилки, Степан всё чаще беспокойно чесал затылок.
«Нехорошие места, – думал усталый путник, – Лес корёженный какой-то, болотом гнилым тянет. Даже ночевать в таком месте боязно, и глядь-поглядь – нигде ни избы, ни шалашика какого нет…»
А между тем ночь приближалась, мягкими крыльями накрыли землю сумерки, с низины сразу же потянуло сыростью. Оглядевшись, не видать ли где какого огонька в оконце, Степан понял, что ночевать ему здесь, в сыром кустарнике.
«Ну да ладно, что теперь, тебе мягкую постелю подавай, – укорял он себя, – Поспишь и так, чай не барин! Надо место для ночлега искать, пока совсем не стемнало!»
Задумался Степан, разводить ли огонь… вроде бы и боязно, а ну какой худой человек на огонёк пожалует. А без огня ещё страшней, и зверя дикого, да и места такие… вон за канавой крест какой-то покосившийся, уже почти до земли скосило, а всё ж стоит… Где-то в лесу за болотом засмеялся и заухал филин, дрожь пробежала по телу Степана, пробрал душу озноб.
Свернул Степан с дороги, пока ещё можно было разглядеть обочину и не попасть в гнилую топь, и стал искать себе укромное местечко. Чтобы и посуше было, и костерок с дороги было не сильно видать.