– Я?! – удивился Степан, но потом сообразил… что Настасья детей им пугала, словно бы лешим каким, – Нет, Егорушка, то неправда. И детишек нет у меня никого, да и не было, выдумки это. Ну, ступай, ступай.
Мальчик поблагодарил его за гостинцы и побежал к матери, а Степан, потемнев лицом, пошёл к Марье Тимофеевне, которая остановилась у прилавка с полотнами. Вон как оно выходит, думалось ему, вроде бы ни словом не обидел он Настасью и робят её, а всё же для них душегубец оказался… Видать идёт о нем худая молва и по Погребцам…
– Матушка, ты всё ли купила, что надобно? – спросил он, подойдя к бабке Марье, – Скоро и темнать начнёт.
– Иду, Степан, – отозвалась та, – Держи-ка, полотна вот взяла, уложи под кожух. А что, на тебе словно и лица нет?
– Пойдём, матушка, у нас вон Рыжуха застоялась, – ответил Степан и бабка Марья поняла, что неспроста обеспокоился Степан, видать и худо где-то недалеко ходит.
Они подошли к телеге, и Степан начал увязывать поклажу, чтобы ничего не растерять по тряской дороге, Марья Тимофеевна потёрла озябшие руки, о чём-то перекрикнулась со своей знакомицей, и только после подошла к Степану.
– Что, Стёпушка?
– Худого человека я видал, матушка, это он меня тогда в болото кинул, – зашептал Степан, – Видать тут присматривает добычу! Как мы ночью-то домой вертаться станем? Хоть у нас и немного того барыша, но эти и за малую толику не пожалеют никого. Ехать ведь долго!
– Завтра поутру и поедем, – ответила бабка Марья, – Сродник мой тут недалече живёт, вот у его и заночуем. Потому не тужи, завтра со светом отправимся, до сумерек дома окажемся.
– Хорошо, – кивнул Степан, – Только ты не ходи больно-то тут, всё мне за тебя боязно. Захарко этот… худой он человек, да и думается мне не один он тут промышляет.
– А я всё по надобности купила, баранок прихватим в гостинец сроднику, да и поедем. Вон уж, ярмарка утихла, народ больший прошёл уж. А вона и Настасья… гляди-тка, на тебя глазами так и стреляет, так и стреляет! А? Ты смотри, баба-то справная, красивая, хозяйство крепкое, да и сама… Глядишь бы и остался тута, а, Стёпушка? Ишшо бы ребяток народили, красота!
– Она мной детей пугает, словно я жердяй какой, – невесело усмехнулся Степан, – Пустое это, матушка. А вот ты лучше скажи, не видала ли ты урядника али кого со сподручных его?