– Дядька Митрич, мы, истинно тебе говорю, там копать не будем, мы в лес идём, в стороне от дальних лугов. Просто к Стёпке зайти думали. Он же теперича всё работает, работает.
– Ты тоже, – проворчал кузнец.
– Я что, а он вон до самого вечеру там пропадает. Жалко его, один, с коровами да дедом, вот и надумали скуку ему разогнать.
Митрич вздохнул и махнул рукой.
– Ладно, вижу пустой разговор. Пообещал – бери заступы. А лучше, чтоб значит, мамка не застукала – утром заберешь. Я их у ворот, с этой стороны поставлю. Только помни, что я тебе про луга эти проклятые сказал. А лопату потеряешь – сделаешь.
Федька, радостный, что дело закончилось, да ещё без особых сложностей, жалея, правда, что ушлый учитель догадался о дальних лугах, пообещал появиться завтра с утра, а сегодня ему надо помочь матери и Илье. Мальчишка побежал по тропинке к дому, но обернулся и крикнул:
– А на дальних лугах, батька сказывал, болот, почитай, лет сто уже нету. Может, уже и не осталось гиблых мест?
– Остались, Федька, остались. Давай, беги домой. Без такого богатыря, поди, вся работа стоит, – ответил Митрич, а после нахмурился и пробурчал себе под нос: – И не сто лет совсем, а пятьдесят, если память не подводит.
Федька убежал, а Митрич ещё долго стоял у кузни и смотрел задумчивым взглядом на яблоню, под ветками которой промчался мальчишка.
Глава 3
Антон не мог уснуть до третьих петухов, всё ворочался на лавке с боку на бок, а потом только провалился в сон. Очнулся от звона чугунка, который мать грохнула об стол, и испугался, что проспал. По избе разливался запах лука, гороховой каши и дров, по дому уже распространился дымок из печи, в оконце светило солнышко, а ребята могли уже двинуться к дальним лугам.
Он подскочил с лавки, вихрем пронёсся мимо стола, ухватив краюху ржаного хлеба, лежавшую рядом с чугунком. Отцу, сползавшему с полатей, бросил, что опаздывает на реку к ребятам и умчался к выходу. Мать крикнула в спину, хоть раз нормально поесть, но Антон сделал вид, что не услышал.
Прохладный ветерок взъерошил белокурые волосы Антона, он посмотрел на солнце, прищурил голубые, как небо в этот утренний час, глаза и улыбнулся. Даже если ребята ушли, он их догонит, а может быть, и перегонит. Антоха откусил от ломтя хлеба, да нырнул в маленький сарайчик. Из-за поленницы вытащил лапти, шнурки и онучи, припрятанные с вечеру. Шнурком перевязал рубаху на животе, запихнул онучи да лапти за пазуху и вышел со двора.