– Господи, что они делают? – воскликнула Сара.
– Я не знаю.
Айрин поддерживала Бетти, пожилая женщина плакала. Стив взирал на потасовку, мрачный как туча. Говорили все, кто был в толпе, время от времени шум голосов перекрывали громкие выкрики:
– Чертовы коммунисты, настучите им по башке!
– Они правы, долой немцев!
Английский генерал, худощавый мужчина с загорелым лицом и седыми усами, взял громкоговоритель, поднялся по ступенькам Кенотафа, лавируя среди венков, и призвал всех к порядку.
– Их поймали? – спросила Сара у Дэвида. – Я не вижу.
– Да. Похоже, это всего несколько человек.
– Проклятая измена! – проворчал Стив. – Надеюсь, мерзавцев вздернут!
Церемония продолжилась: возложили остальные венки, архиепископ Хедлем провел короткую службу. Он читал молитву, голос его из-за микрофона отдавался странным, слабым эхом:
– О Господь, призри нас, пока мы вспоминаем храбрецов, погибших в сражениях за Британию. Мы помним легионы тех, кто пал с тысяча девятьсот четырнадцатого по тысяча девятьсот восемнадцатый год, в той великой и трагической схватке, что оставила отметину на нас всех, здесь и в Европе. Боже, вспомни о боли тех собравшихся, кто потерял дорогих им людей. Даруй им утешение, даруй им утешение.
Затем начался марш. Тысячи солдат – многие были уже стариками – гордо шагали, шеренга за шеренгой, а оркестр исполнял популярные в годы Великой войны мелодии; каждая колонна возлагала венок. Как всегда, Дэвид и его семья высматривали отца Сары, но так и не увидели его. На ступенях Кенотафа остались красные пятна, свастика Роммеля бросалась в глаза среди венков. Дэвид размышлял о том, что это были за демонстранты. Скорее всего, из какой-то независимой группы пацифистов – члены Сопротивления стреляли бы в Роммеля; они перестреляли бы всех нацистов в Британии, если бы не боялись репрессий. В любом случае стоило пожалеть бедолаг, которым предстояло избиение в допросном центре особой службы, а то и в подвале Сенат-хауса, здании, где помещалось германское посольство. Поскольку объектом нападения был Роммель, английская полиция могла передать виновников немцам. Дэвид испытывал чувство бессилия. Он даже не перечил Стиву. Следует оставаться под прикрытием, никогда не выступать из ряда, стараться играть роль образцового гражданского служащего. Особенно с учетом прошлого семьи Сары. Дэвид ощутил приступ беспричинного раздражения против жены.